Внимание! Статья адресована врачам-специалистам

Sharabchiev Y.T.

Сhief Editor of Journal Meditsinskie novosti, Minsk, Belarus

Тhe national science of small countries: scientometrical view

on the problem of the formation of science of Belarus

and the possible ways of it`s development. Part 2

Резюме.  Более 80% научных результатов, ежегодно генерируемых международным сообществом ученых, не достигают конечного пользователя, а средства, затраченные на их производство, расходуются практически впустую, поскольку эти результаты применяются только на региональном уровне и без учета достижений мировой науки. До 90% финансирования и кадровых ресурсов в научной сфере расходуется на темы, результаты которых уже известны и в печатном варианте лежат на полках научных библиотек, при этом, несмотря на их обилие, информационные барьеры делают их малодоступными. Из-за закрытости науки и отсутствия свободного и открытого доступа к научным результатам труд многих научных коллективов и тысяч ученых в различных странах мира фактически обесценивается и исключается из научного оборота и научно-технического прогресса.

Наука малых стран, равно как наука супердержав, должна придерживаться концепции открытой науки, открытых информационных, образовательных и инновационных ресурсов. Научная деятельность малых стран, к числу которых относится и Беларусь, имеет сходную конфигурацию и инфраструктуру с наукой супердержав. Основное отличие науки малых стран заключается в ограничении финансовых средств и кадровых ресурсов, что обусловливает жесткую необходимость работы по приоритетным научным направлениям, применения ресурсосберегающих технологий при осуществлении научной деятельности, а также приоритет прикладных исследований и инновационных разработок, прямого заимствования передового научного опыта, активного международного сотрудничества.

В ХХI веке наука вступила в фазу индустриальной науки, парадигма которой существенно отличается от этапов развития, выделенных Д. Прайсом (малая наука, большая наука). Индустриальная наука – это этап ее развития в ХХI веке, когда наука стала движущей силой инновационного прогресса, а ее основной задачей выступает не только познание закономерностей развития природы и общества, но и разработка и внедрение новых технологий, приборов и услуг, повышающих качество жизни человека.

Ключевые слова: наукометрия, цитируемость, открытая наука, наука Беларуси, инновации, информационные барьеры.

Медицинские новости. – 2019. - №7. – С. 20–31.

Summary. More than 80% of the scientific results generated annually by the international community of scientists do not get through the end user, and the funds spent for their production are wasted virtually, since these results are applied only at the regional level and without taking into account the achievements of the world science.

Up to 90% of financing and human resources of science is spent on topics the results of which are already known and lie on the shelves of scientific libraries, but their abundance and information barriers make them inaccessible. Because of the closedness of science and the lack of free and open access to scientific results, the huge financial resources allocated to science, the work of many scientific groups and thousands of scientists in different countries of the world is actually depreciated and excluded from scientific turnover and scientific and technological progress.

The science of small countries, as well as the science of superpowers, must adhere to the concept of an open science, open information, educational and innovative resources. The science of small countries, including Belarus, has a similar configuration and infrastructure with the science of superpowers. The main difference between the science of small countries consists in the limitation of financial resources and human resources, which makes it necessary to work on priority scientific directions, use of resource-saving technologies in the implementation of scientific activities, priority of applied research and innovation, direct borrowing of advanced scientific experience, active international collaboration and cooperation.

In ХХI century, science has reached a phase of industrial science, the paradigm of which differs significantly from the development stages identified by D. Price (small science, big science). Industrial science is a stage of its development in ХХI century, when science became the driving force of innovative progress, and its main task was not only to learn the laws of the development of nature and society, but also to develop and introduce new technologies, devices and services that enhance the quality of living.

Keywords: scientometry, citation, open science, science of Belarus, innovations, information barriers.

Meditsinskie novosti. – 2019. – N7. – P. 20–31.

 

Возможные пути развития науки малых стран

Основные факторы, тормозящие развитие науки. Современная наука (будем называть ее традиционной) по форме своей организации, управления и финансирования, подготовки и аттестации научных кадров уже не соответствует требованиям науки будущего. Ее организационные формы, сложившиеся в ХVII–ХIХ веках и ставшие традицией, уже тормозят развитие науки и темпы поступательного развития экономики и общественного производства. Традиционную науку характеризует консервативность, закрытость, информационные барьеры, межрегиональные и межстрановые противоречия, ментальность ученых, ориентированных не столько на инновации, сколько на публикацию статей и защиту диссертаций.

Закрытость науки связана с существующими форматами научных коммуникаций (НК), традициями бумажных журналов, политическими разногласиями, правовыми рамками авторского и патентного законодательства, наличием существенных информационных барьеров, мотивационными и финансовыми интересами ученых, научных организаций и стран.

Необходимость перехода к новой парадигме функционирования науки обусловлена тем, что на Земле в ближайшие десятилетия будут исчерпаны традиционные энергетические ресурсы, а потребность в них и в качественных продуктах питания резко возрастет на фоне резкого увеличения численности народонаселения земного шара и вполне справедливого желания большинства стран иметь условия жизни, сопоставимые с уровнем жизни и благосостояния стран западной Европы и Северной Америки. В конкурентной борьбе за свое процветание и благополучие (а все страны не могут быть процветающими – это закон сохранения массы и энергии) решающее преимущество будет у стран с развитой наукой индустриального типа. В зависимости от того, какие страны скорее поймут необходимость реформирования науки в соответствии с современными тенденциями и запросами общества, существенно изменится глобальное соотношение стран на мировых рынках и их ранжирование в плане национальной безопасности и благосостояния.

Другой аспект – низкая (особенно в инновационном плане) эффективность традиционной науки (науки настоящего времени).

Основные ресурсы современной науки (финансирование, кадры, материально-техническая база), как и 100 лет назад, нацелены и используются в большей мере на уточнение закономерностей развития природы и общества и в меньшей мере на инновационные процессы. Необходимо существенно менять характер финансирования науки и заработную плату ученых. Она должна быть значительно выше и исключать необходимость подработки, должна быть связана с текущей квалификацией и текущей результативностью и занимаемой должностью. Ее необходимо гармонично увязать с результатами научной, научно-педагогической, изобретательской и инновационной деятельности, а не с наличием ученой степени. По уровню заработной платы ученые должны быть материально независимыми людьми.

Индустриальной фазе развития науки должна соответствовать инновационная парадигма открытого типа, которая должна преодолевать информационные и иные барьеры на пути продвижения новых идей, технологий и знаний.

Периодизация в развитии науки: наука малая, большая и индустриальная. Д. Прайс в книге «LittleScience, BigScience» [17], изданной в 1963 году Колумбийским университетом, впервые определил понятия «малая наука» и «большая наука», понимая под этим различные этапы развития науки. Эта книга заложила основы науковедения – науки о науке. Основная идея работы [17] состоит в том, что в истории развития науки было два крупных этапа развития: малая наука и большая наука. Малая наука, начиная с древнейших времен, включала различные усилия ученых по наблюдению за окружающим миром, выявлению закономерностей, систематизации знаний, постулированию законов. И только со второй половины ХVII века с возникновением научных обществ, научных учреждений, академий наук, университетов и научных журналов начался период, положивший начало большой науке, когда она стала профессиональным видом деятельности. Переходным периодом от науки малой к большой следует считать исторический отрезок времени от создания Парижской академии наук во Франции и Королевского научного общества в Лондоне, появления в 1665 году первых в мире научных журналов – «LejournaldesScavans» в Париже и «PhilosophicalTransactionsoftheRoyalSociety» в Лондоне. Если в начале ХХ века в мире было 100 тысяч ученых, то в конце века – свыше 5 миллионов научных работников. В начале ХХ века в мире издавалось около 10 тысяч научных журналов, к концу века – несколько сотен тысяч. Современная наука дифференцирована и насчитывает около 15 тысяч дисциплин.

В дополнении к определению, данному Д. Прайсом в отношении исторической периодизации науки на малую и большую науку, представляется целесообразным выделить науку индустриальную (инновационную). Индустриальная наука – это этап ее развития в ХХI веке, когда наука стала движущей силой инновационного прогресса, а ее основной задачей стало не только познание закономерностей развития природы и общества, но и разработка и внедрение новых технологий, приборов и услуг, повышающих качество жизни человека. Роль ученого в индустриальной науке – не только производство знаний и технологий, но и их продвижение, организация и активное участие во внедрении результатов научной деятельности, превращение их в реальные технологии, приборы, устройства, услуги.

Развитию науки и научных идей свойственны определенные закономерности. Последовательный переход от одной парадигмы к другой через революцию научных идей является обычной моделью развития зрелой науки. Исследования Ю. Гарфилда и соавт. показали, что научная дисциплина претерпевает в среднем одну революцию каждые 12 лет [4].

Принимаемая в качестве парадигмы теория должна казаться лучше, чем конкурирующие с ней другие теории. Создание новой теории, способной привлечь большинство представителей следующего поколения исследователей, обусловливает постепенное исчезновение прежних научных школ, изоляцию отдельных ученых, не принявших новую парадигму.

Т. Кун считает, что накопление знаний может происходить только в периоды нормальной науки, которые характеризуются приверженностью научного сообщества некоторой парадигме [12, 13]. В период нормальной науки ученые склонны игнорировать эмпирические результаты и идеи, которые могли бы разрушить консенсус относительно существующей парадигмы, до тех пор, пока не возникла новая. Поскольку консенсус является необходимым условием для движения вперед, научное сообщество будет отвергать идеи, которые недостаточно «созрели» для того, чтобы разрушить консенсус [10, 11]. Более того, Т. Кун отмечает, что сохранение консенсуса относительно парадигмы – необходимое условие накопления знаний, и, следовательно, научное сообщество должно сохранять консенсус [12, 13]. На ранних стадиях развития новой парадигмы возможны широкие альтернативные исследования. До тех пор, пока средства, предоставляемые парадигмой, позволяют решать проблемы, порождаемые ею, наука развивается наиболее успешно. Появление новых теорий вызывает кризис парадигмы, однако в науке всегда очень силен консерватизм по отношению к новой альтернативе, и смена парадигмы происходит только в том случае, если альтернативный вариант пригоден для того, чтобы занять место действующей парадигмы. Смена парадигмы, как правило, осуществляется учеными, мало связанными с предшествующей практикой и парадигмой, то есть достаточно молодыми специалистами. Появление альтернативных теорий создает предпосылки кризиса парадигмы и возникновения научной революции [13].

По образному выражению М. Планка, «триумф новых научных идей достигается не тем, что они переубеждают оппонентов и дают им возможность увидеть свет истины, но скорее тем, что эти оппоненты, в конце концов, вымирают, и вырастает новое поколение, для которого эти идеи привычны» (цит. по [7]).

М. Polanyi считает, что если бы ученые слишком легко принимали каждую неортодоксальную теорию или метод, установленный консенсус был бы разрушен, а интеллектуальная структура науки стала бы хаотической [40]. Ученые сталкивались бы со множеством конфликтующих и неорганизованных теорий, так как, нарушив консенсус, можно ввергнуть науку в пучину бесконечных споров и конфликтов.

С. Коул предполагает, что одним из механизмов, посредством которого в рамках определенной парадигмы поддерживается консенсус, является формирование элиты, наделенной авторитетом [10, 11]. Т. Kун показал, что развитие науки происходит в виде смены периодов нормальной науки, когда ученые внутри дисциплины разделяют общую парадигму и работают над ее совершенствованием, и периодов научной революции, когда интерес к аномалиям, а также нападки на парадигмы ставят дисциплину на грань кризиса, который прекращается лишь тогда, когда одна из альтернативных концепций побеждает и наступает новый период нормальной науки [34]. Консенсус в рамках парадигмы обеспечивает формирование научного сообщества. Таким образом, развитие науки рассматривается в рамках закона единства и борьбы противоположностей.

Согласно модели развития науки как ветвления, возникновение специальностей обычно начинается с когнитивного события, объединяющего внешние инновации, а разработка теории осуществляется хорошо организованной социальной группой [29, 31].

В такого рода модели N. Millins подчеркивается роль социальной организации в качестве первостепенного фактора в развитии теории [37]. Автор утверждает, что крупные теоретические прорывы всегда связаны с деятельностью сплоченных социальных групп. Я. Маллинз [15] выделяет четыре формы социального взаимодействия научного сообщества: 1) коммуникации; 2) соавторство; 3) ученичество; 4) непосредственное сотрудничество внутри одного научного подразделения, а также фазы, через которые проходит научная специальность: фаза становления, фаза интенсивного развития, фаза институционализации новой специальности (признания обществом).

Распространение и развитие научных идей в научном сообществе ряд авторов описывают как процесс, сходный с распространением эпидемических заболеваний. При «интеллектуальных эпидемиях» в качестве инфекции выступают идеи, а исследователи, вошедшие в контакт с идеей или авторами идеи, – переносчиков инфекции [32]. Взаимодействие ученых в сетях НК обеспечивает связь между поколениями, преемственность в развитии науки. В последнем случае речь может идти о социальном наследовании научных идей и научной информации.

Согласно представлениям G. Ortega [39], J. Crowther [30] и других ученых, наука развивается не путем прорыва, а, скорее, за счет небольших приращений знаний десятков тысяч ученых, в том числе средних и даже посредственных. Незначительные усовершенствования в области знаний лежат в основе выдающихся открытий, которые, в свою очередь, стимулируют появление множества мелких. Гипотеза G. Ortega предполагает, что малопродуктивные ученые вносят значительный вклад в развитие науки, а крупные ученые могут нормально работать только тогда, когда они погружены в сферу деятельности ученых более низкого уровня.

В начале 70-х годов развернулась широкая научная дискуссия по проверке гипотезы G. Ortega. Т. Кун [12], Дж. Коул [9] считали, что наука развивается за счет деятельности элиты ученых и базируется на трудах небольшого круга высокопродуктивных ученых. С учетом изложенного можно сделать предположение, что большинство ученых работают неэффективно, следовательно, без ущерба для развития науки можно значительно сократить их общую численность.

В то же время М. Macroberts и В. Macroberts пришли к заключению, что очень многие ученые вносят большой вклад в науку, получая вместе с тем низкую отдачу в форме цитирования, наград, присуждения ученых степеней и т.д. [35]. A. Meadows отмечает важную роль начинающих и в целом малопродуктивных ученых не только в проведении исследований, но и в обеспечении необходимых процессов коммуникации [36]. A. Nederhof, A. van Raan считают, что среди нецитируемых ученых многие работают в области прикладных исследований и выполняют в науке важную функцию рабочих лошадок, не получая за это адекватного вознаграждения в виде цитирования, наград и т.д. [38]. В то же время имеется группа действительно посредственных ученых, не способных достичь высоких результатов. Н. Винер утверждает, что авторами 95% оригинальных работ являются всего 5% ученых, но большая часть их работ не была бы создана, если бы остальные 95% ученых не содействовали их проведению и продвижению [3].

К. Кнорр, Р. Митермайр показали, что индивидуальная продуктивность исследователей связана скорее со способностью ученых, занимающих высокое положение, мобилизовать кадровые и прочие ресурсы и с профессиональным положением, которое ученый занимает в научной иерархии своей организации, чем с новаторскими склонностями и исследовательским талантом [8]. Согласно социологической концепции накапливаемого преимущества, продуктивные ученые в будущем становятся еще более продуктивными вследствие воздействия целого ряда социальных механизмов, тогда как продуктивность их менее удачливых коллег будет, вероятно, уменьшаться и далее [27, 28].

Организационные формы науки, как и научные теории, также периодически претерпевают смену парадигм, хотя значительно реже вследствие консерватизма менталитета ученых относительно форм и методов своей деятельности. В настоящее время формируется парадигма инновационной науки со всеми ее составляющими.

Стратификация научных результатов: наука высших достижений и наука малых результатов. Известный науковед Д. Прайс не дифференцировал результаты науки по их значимости. В реальной науке достижения мирового уровня крайне редки. К каждому открытию (научному достижению) мирового уровня ведет цепочка малоприметных и, порой, ничего не значащих результатов. Иногда их значение можно понять только через десятилетия, а иногда они бывают тупиковыми. Но в науке отрицательные результаты – это тоже результаты, которые должны быть оценены и донесены до мирового сообщества. В постиндустриальном обществе научный результат включает в себя не только прибавление знаний о природе и обществе, но и новые технологии, технику и услуги.

В обществе, в стране, где наука выступает профессиональным видом деятельности, важно определить, что является минимальным законченным результатом научной деятельности. Это нужно для оценки деятельности ученых и научных коллективов, отраслевой науки, аттестации научных кадров. Является ли изобретение законченным результатом научной деятельности? Скорее всего, да, поскольку оно проходит экспертную оценку с точки зрения мировой новизны, практической значимости и т.д. Является ли публикация законченным результатом научной деятельности? Возможно, но не всякая, поскольку публикации бывают разные (от тезисов докладов региональных НИУ до статей в международных журналах). Одни из них так и остаются невостребованными или даже непрочитанными, другие же активно цитируются международным сообществом. Таким образом, в науке, как и в спорте, есть понятия науки высших достижений и науки малых результатов, часть из которых через цепочку научных исследований превращается со временем в высшие достижения, а часть упирается в тупиковые направления (временно или навсегда). В современном науковедении в подобных случаях определяют так называемое ядро активного знания, передний край науки и периферию науки. Ядро активного знания и передний край науки, как правило, ассоциируются с ведущими научными центрами (странами) и высокоцитируемыми учеными.

Современный ученый не может эффективно работать, не будучи погруженным в международное сообщество таких же одаренных, целеустремленных ученых из различных учреждений и стран, одержимых своими исследованиями. Важно и междисциплинарное общение ученых: поскольку научные прорывы возникают на стыке наук, именно там формируется ядро переднего края науки. Однако коммуникативное взаимодействие ослабевает именно на стыках наук, обусловливая замедление (почти в два раза) процессов внедрения и распространения знаний [21].

Для осуществления межличностного и профессионального общения ученые объединяются в научные общества и ассоциации, издаются многочисленные научные журналы, проводятся научные форумы. Формы формальных и неформальных контактов ученых видоизменяются. Первоначально это была переписка, затем возникли научные журналы. Сейчас ученые могут эффективно общаться с помощью электронной почты, скайпа, интернет-конференций. В ближайшие 10 лет бумажные научные журналы будут постепенно вытесняться электронными мультимедийными журналами.

Наука как важнейшая составляющая социальной политики государства. Наука в любом государстве должна обеспечивать в первую очередь потребности общества в жизнеобеспечении, здоровье и безопасности. Это программа-минимум приоритетных направлений даже для малых стран. В западных странах столетиями приоритеты развития науки, хотя на это никто прямо не указывал, были связаны с развитием жизнеобеспечения (повышения уровня жизни, комфорта, благосостояния), медицины, охраны среды обитания. В СССР основными приоритетными направлениями всегда были космос и оборонная промышленность. Научным дисциплинам, призванным повышать комфортные условия жизни, здоровье населения, не придавалось существенного значения.

На Западе первое место по публикационной активности занимает медицина. Многие страны концентрируют свои исследования именно в области биомедицины, на долю которой в этих странах приходится более половины всех проводимых исследований [23], что свидетельствует о престижности и социальной значимости медицины.

Большинство развивающихся стран также концентрируют свои исследования в области биомедицины, на долю которых в этих странах приходится более 55% всех исследований [23]. По данным Т. Braun и др. [24], в Финляндии в структуре общего публикационного потока научной информации удельный вес публикаций медицинской направленности составлял 41%, Венгрии – 19,9%. В базе данных Scopus 31% публикаций относятся к сфере медицины.

В Беларуси 52% от 16 тыс. публикаций, включенных в базу данных WebofScience в 1993–2006 гг., относятся к физико-техническим наукам, затем следуют работы по химии (16%), биологии и окружающей среде (10%). Медицина занимает только 8% (четвертое место) среди работ белорусских авторов [1]. Между тем страны с социально ориентированной экономикой в качестве своих основных приоритетных направлений должны активно развивать и продвигать медицинскую науку и здравоохранение. Однако это должен быть принципиально иной уровень исследовательской базы и задач. Медицинская наука из преимущественно констатирующей (описательно констатирующей изменение определенных параметров человеческого организма под влиянием среды обитания и лечебного воздействия) должна стать инновационной, ориентированной на разработку и промышленное производство новых лекарственных препаратов, медицинской техники, новых технологий диагностики, профилактики и лечения.

Основные принципы и стратегия научной политики малых стран. Для правильного понимания механизмов функционирования науки представляется важным выделить такие понятия, как «наука супердержавы» и «наука малых стран». Наука малой страны совсем не равноценна понятию «научная периферия». Более того, наука малой страны не может быть лидером по многим научным направлениям (это удел супердержав), но при этом вполне может быть лидером по отдельным приоритетным для нее направлениям. Наука любой малой страны должна ориентироваться: 1) на свои возможности (численность населения, имеющийся научный потенциал, уровень образования населения, уровень ВВП, наличие геополитических преимуществ (залежи ископаемых, географическое расположение и т.д.), внешнеполитических и научных связей, 2) потребности общества на определенном уровне жизнеобеспечения, здоровья и безопасности. Супердержавы в силу своего статуса должны обеспечивать более широкий спектр охвата научных дисциплин. Проблемы малых стран заключаются не только в ограниченных финансовых ресурсах, но и в невозможности осуществлять исследования по всем направлениям науки из-за отсутствия соответствующей материально-технической базы и квалифицированных кадров.

Беларусь – не супердержава и не может поддерживать (финансировать) все научные направления. Она, как малая страна, должна развивать свою науку в рамках определенных приоритетных направлений, отслеживая при этом и другие научные направления, потребность в которых существует в обществе. Поэтому основными из сложнейших задач научной политики малых стран можно назвать, с одной стороны, выбор собственных приоритетов и развитие науки в этих рамках, с другой, – отслеживание всего спектра научных направлений, выполняемых мировым сообществом ученых. Это позволяет своевременно вносить коррективы в приоритетные направления, выполняемые в республике, и заимствовать современные технологии, разработанные мировым сообществом ученых.

Таким образом, суверенитет страны обязывает ее формировать самодостаточную национальную науку с развитой системой научной информации, экспертизы изобретений, подготовки и аттестации научных кадров, издательской деятельности, госрегистрации НИР и т.д. Это требует вложения существенных финансовых средств в создание материально-технической базы и научного потенциала, способных обеспечить развитие сбалансированной экономики и промышленного производства.

Известно, что богатую науку могут содержать только богатые страны и сверхдержавы. Но это не значит, что малые страны должны иметь неэффективную науку. Более того, малые страны, в отличие от государств с богатыми природными ресурсами и сверхдержав, могут рассчитывать на экономическое развитие и процветание только в том случае, если их экономика и производственная сфера будут в большей степени ориентированы на наукоемкие технологии и разработки. При этом следует исходить из того, что наука необходима обществу не столько сама по себе как процесс познания истины, сколько как основополагающий рычаг реформирования производственной и общественной сферы, процветания нации. Одним из стратегических положений эффективной научной политики является утверждение, что основная функция науки – создание адекватной научной основы для развития экономики, промышленного воспроизводства товаров и услуг, обеспечения благоприятной среды жизнедеятельности человека и, в частности, развития практического здравоохранения.

Поскольку конечным продуктом научной деятельности является практическая реализация научных достижений, в условиях ограниченных ресурсов (прежде всего, финансовых) важное значение приобретает переориентация научной политики, научного потенциала и финансирования в пользу инновационной активности (внедрение и тиражирование новшеств). Здесь может быть использована модель научной политики, широко апробированная за рубежом, в том числе в Германии и Японии после Второй мировой войны, которая позволила им за очень короткий исторический срок стать ведущими экономически развитыми странами. В основе этой научной политики лежат следующие положения.

1. Разделение народнохозяйственных и социальных проблем на проблемы, требующие проведения собственных НИР (в том числе фундаментальных), и те, которые могут быть решены путем использования передового зарубежного опыта, без проведения собственных НИР.

2. Приоритет прикладных НИР перед фундаментальными исследованиями, инновационных проектов перед прикладными НИР, прямого заимствования зарубежного опыта перед инновационными проектами.

3. Привлечение дополнительных средств за счет более интенсивного международного сотрудничества; осуществление эффективного заимствования передового зарубежного опыта, активного информационного поиска в ходе зарубежных стажировок и командировок.

4. Распределение финансовых средств на НИР на экспертной основе в соответствии с выявленными приоритетами и в рамках научных программ.

5. Система должна содержать такое количество научных сотрудников и НИУ, финансирование которых она способна осуществлять на достаточно высоком уровне без ущерба качеству научных исследований.

6. Научные исследования уже невозможно вести одновременно по многим направлениям (как это было ранее), поэтому необходимо сконцентрировать силы и ресурсы исключительно на приоритетных направлениях.

7. Перенос передового опыта и новых технологий из одной страны в другую и последующее тиражирование, как правило, не требуют существенных наукоемких разработок. Прикладные НИР и инновационные разработки должны существенно превалировать над поисковыми и фундаментальными. На долю последних должно приходиться не более 10 – 15%.

8. Структура сети НИУ должна стать более лабильной и обеспечивать приоритет вузовской науки, тематически перекрывающей все запросы практики.

9. Следует активно использовать ресурсосберегающие технологии в управлении и организации научных исследований, в частности, проведение патентно-информационных исследований в процессе планирования НИР, экспертизы планируемых и завершенных НИР, подготовку аналитических обзоров по типу метаанализа, создание технопарков и т.д.

10. Инновационная деятельность должна составлять существенный удельный вес в деятельности НИУ и финансироваться в рамках специальных инновационных программ.

Таким образом, национальная научная политика должна быть основана на принципах ресурсосбережения, рационального использования выделяемого финансирования и реструктуризации научного потенциала. Решающее значение имеет создание инновационной политики, базирующейся преимущественно на тиражировании апробированного зарубежного опыта и технологий, а также изменение менталитета некоторых ученых и руководителей НИУ, до сих пор считающих, что организация научных исследований небольшой страны с ограниченными ресурсами, ранее входившей в состав сверхдержавы, может бесконечно долго осуществляться на прежних принципах.

К сожалению, после распада СССР управляемость наукой не улучшилась. Коммерциализация науки разрушила многие грани научной этики и морали. Стихийные рыночные взаимоотношения существенно повлияли на процессы координации научной деятельности, планирования, экспертизы планируемых и завершенных НИР, аттестации научных кадров, на уровень патентно-лицензионной и информационной деятельности. Ученым наконец-то дали возможность работать по совместительству, однако все это сопровождалось уменьшением заработных плат. И теперь, чтобы получать достойную заработную плату, ученый вынужден работать в нескольких местах, что не всегда положительно сказывается на его научной эффективности.

Уменьшение финансирования научных исследований привело к тому, что в реальной практике НИУ финансируются преимущественно по статье «заработная плата», которая и так низкая. Сокращение финансирования происходит в основном за счет приобретения реактивов, экспериментальных животных и культур клеток, оборудования, подписки на научные журналы. Все это обесценивает смысл содержания сети НИУ, не способных к полноценной научной деятельности. Следует привлекать дополнительные средства за счет более интенсивного международного сотрудничества. Наука малых стран может быть эффективна, только если она органично впишется в структуру международного научного сообщества.

Потенциал вузовской (университетской) науки в Беларуси существенно (во всяком случае в отношении научных кадров) превышает потенциал профильных НИИ. Однако основная функция вузовской науки – подготовка и переподготовка специалистов, а в условиях малых стран еще и восполнение научного потенциала по направлениям, отсутствующим в профильных НИИ. Во всем мире университетская наука является центром фундаментальных исследований. Основное внимание должно уделяться эффективному соединению научной и преподавательской деятельности. Практика показывает, что наиболее мобильны и быстрее воспринимают современные достижения науки лаборатории при крупных кафедрах вузов. Кроме того, эти исследования, как правило, в десятки раз менее затратны, чем НИР в научно-исследовательских институтах. В Китае реформы здравоохранения ориентированы на развитие клиник при университетах, поскольку считается, что такая система организации оказания медицинской помощи является гарантом улучшения всей службы здравоохранения.

Научные работники должны хорошо знать принципы и методы программно-целевого планирования НИР, выявления приоритетных научных направлений, методы системного анализа, основы информационного поиска, статистической обработки результатов научных результатов, авторского и изобретательского права и многое другое. Управление научными исследованиями и организация научной деятельности – это не только талант и искусство, но и знание научного менеджмента, которому следует обучать. К сожалению, в высших учебных заведениях и в аспирантуре этим крайне необходимым каждому научному сотруднику знаниям не обучают. Отсутствуют и хорошие учебные пособия по этому вопросу. Проходят долгие годы, в течение которых каждый научный сотрудник приобретает по крупицам опыт и знания в области технологии проведения научных исследований.

Стратификация ученых и аттестация научных кадров. В России идет активная дискуссия: нужна ли кандидатская диссертация как промежуточная форма аттестации научных кадров или следует перейти к защите только докторских диссертаций, как в некоторых странах Западной Европы и Америки.

В белорусском законодательстве, как и во многих других странах, также прописана возможность получения званий магистра и бакалавра. Создание многоступенчатой иерархии научных кадров, возможно, представляет для некоторых исследователей альтернативные варианты и расширяет возможности выбора, но усложняет непростую систему аттестации научных кадров. Современная технология защиты диссертации – это тернистая дорога ученого по коридорам научной деятельности к ученой степени доктора наук и званию профессора. Аттестационные требования ВАК во всех странах оказывают существенное влияние на выбор темы исследования. Так называемая «диссертабельная» тема никак не может быть прорывной, пионерской и даже, как ни странно, актуальной, поскольку она должна быть осторожно-взвешенной, не противоречащей мнению возможных рецензентов, не разрушающей сложившиеся каноны науки. Требования по защите диссертации оказывают влияние на публикационную активность диссертанта (статей должно быть как можно больше, качество отходит на второй план, а цитируемость ВАКом пока не учитывается), изобретательскую активность (советы старших коллег – «сначала получи диплом, потом изобретай», «некогда изобретать, надо сначала «остепениться»), инновационную деятельность (самый верный путь показать научно-практическую значимость – акт внедрения и методические рекомендации). Множество бумажных требований к диссертации порождают такие же бумажные диссертации и отодвигают науку на второй план (цель оправдывает средства). Защита диссертации во многом зависит не столько от исследовательского таланта, сколько от таланта писательского и организационного. Много умных и талантливых исследователей и специалистов, не обладающих этими талантами, уходят из науки, так и не защитив диссертацию. Как правило, аттестационные лабиринты быстрее и успешнее проходят не более талантливые, а более упорные, нацеленные на достижение ученой степени доктора наук и получение звания профессор, ценой 8–12 лет кропотливой работы с надеждой, что потом у них откроется возможность доступа к настоящей свободной науке. Но этот марафон оказывается не всем под силу. А нужен ли он вообще? Не лучше ли изменить правила игры? Стратификация ученых на различные категории по профессиональному уровню и их аттестация действительно нужна, особенно при сравнительной оценке кадрового научного потенциала разных учреждений и стран, при переходе ученых на другую работу или переезде в другой город или страну (в рамках одного учреждения аттестацию проводить существенно легче, поскольку все друг друга хорошо знают и личностная оценка каждого соответствует не наличию или отсутствию ученой степени, а реальным знаниям и умениям). Признавая необходимость стратификации ученых по профессиональному уровню, остается вопрос: «Не слишком ли большую плату в виде многолетних усилий по защите диссертаций вносит каждый ученый за право заниматься наукой и приносить пользу обществу»? При этом ученый должен преодолевать множество формальных бюрократических барьеров, не имеющих прямого отношения к науке.

Возможно, защиту диссертаций следует существенно упростить и сделать ее одноступенчатой (только звание доктора наук). Тогда в возрасте 25–28 лет молодой еще ученый доктор наук получает пропуск в большую науку и право на самостоятельную работу, гарантированное финансирование и гранты. Сейчас докторские диссертации защищают чаще всего в возрасте 50 лет и даже старше. К сожалению, в этом возрасте не всегда научная зрелость идет в ногу с энтузиазмом молодости. И ни в коем случае нельзя рассматривать диссертацию только как вклад в науку. Диссертация должна рассматриваться в большей степени как экзамен на научную зрелость, на право заниматься самостоятельной научной работой, а ученая степень – как документ, свидетельствующий о том, что исследователь способен самостоятельно вести научные исследования.*

Возможно, многие принципы организации научных исследований в СССР имели свои положительные стороны и были напрасно отброшены. Вспомним, что когда-то существовала практика присвоения ученых степеней без написания диссертации и звание профессора присваивали исследователям без ученой степени доктора наук. Мы сетуем, что молодежь не идет в науку, но, может, она хочет видеть науку более свободной и открытой?

Упростив процесс защиты диссертаций, следует ужесточить ежегодный контроль эффективности научных кадров по результатам промежуточных и завершенных НИР, в т.ч. индивидуально по каждому научному сотруднику, каждой теме и учреждению. И, возможно, следует вспомнить о советской системе аттестации научных кадров, проведении конкурсов на занимаемую должность (ранее на одну должность было по 3–4 соискателя из разных учреждений, теперь – очень часто на безальтернативной основе с заранее известным результатом).

Насколько эффективна контрактная система для ученых и процедура последующего продления контрактов вместо открытых конкурсов? Заключение и продление контрактов с учеными без участия Ученого совета и открытых конкурсов – это отказ от устоявшихся и проверенных десятилетиями форм управления наукой, способствующих значительному повышению эффективности НИР. Естественно, следует создать и систему мотивации к занятию как ответственных, так и нижних ступенек научной лестницы: достойная зарплата, независимость в проведении научных исследований, перспективы роста, зарубежные командировки и стажировки, участие в конференциях. Следует учесть, что платить ученым за защищенную диссертацию совершенно неправильно. Если только это не признание того, что в свое время ученому не заплатили в соответствии с его вкладом в науку, или того факта, что ему сейчас недоплачивают за основную работу. Ученый должен получать вознаграждение за свой труд в виде заработной платы по результатам эффективности работы в текущее время (месяц, год), а если имеется доход от внедренных новшеств – то и вознаграждение за их использование. Зарплата ученого должна целиком зависеть от занимаемой на конкурсной основе должности, квалификации (ученой степени), а главное – индивидуальной эффективности (количество по прошлому году опубликованных работ, изобретений, цитируемости и т.д.).

При аккредитации научных организаций должно быть несколько их градаций. Вспомним, что в советское время в Беларуси НИИ онкологии был 1-й категории, НИИ кардиологии – 2-й категории, остальные НИИ медицинского профиля – 3-й категории. Потом все научные организации уровняли как в категориях, так и в заработной плате. Но ведь все РНПЦ, НИИ и вузы разные, следовательно, категории у них должны быть разные. Стратификация научных организаций по категориям – это вопрос их аккредитации и стимула для развития.

При аттестации ученых и научных организаций следует активно использовать данные об их цитируемости, наличии импакт-фактора (ИФ) и индекса Хирша. Вероятно, ВАК должен в своих требованиях к научным журналам учитывать уровень их цитирования и наличие ИФ. Разумеется, на данном этапе, поскольку большинство белорусских журналов не расписывается и не цитируется в Scopus и WebofScience, мы должны ориентироваться исключительно на Российский индекс научного цитирования (РИНЦ) eLibrary.ru. В этой базе данных расписаны и цитируются более 500 белорусских научных журналов, десятки из них имеют ИФ, а для всех цитированных ученых рассчитывается индекс Хирша.

Государству защита докторской или кандидатской диссертации обходится в десятки и сотни тысяч долларов. А результат, как правило, один: государство подготовило ученого (кандидата наук в 30–45 лет или доктора наук в 40–55 лет), способного к самостоятельной работе. Кроме этого, на выходе может быть десяток-другой публикаций (но никто не отслеживает их цитируемость), метод, прибор, теория (но никто не анализирует, используется ли этот метод в практике, запущен ли прибор в производство и как он используется; какой отклик нашла теория у международного сообщества хотя бы по цитируемости). При этом следует учесть, что часть защитившихся ученых уходит в бизнес, часть уезжает за границу. Некоторые ученые защищаются лишь в пенсионном или предпенсионном возрасте. Существует ли вообще наука вне диссертационных исследований? Разумеется, да. Это и поисковые исследования, и исследования уже защитившихся ученых, не потерявших интерес к науке (как правило, уже немолодых). Если предположить, что удельный вес диссертационных исследований и исследований, которые потом будут оформлены как диссертационные, составляет 40–50%, становится понятно, что на подготовку и аттестацию научных кадров в странах СНГ тратятся колоссальные средства.

В определенной мере процедура защиты диссертаций схожа во многих странах. Усложненная процедура защиты диссертаций в странах СНГ во многом связана с тем, что ученая степень давала в советское время и теперь определенные привилегии и льготы по заработной плате, жилью и т.д. Можно сэкономить существенные средства, если упростить систему подготовки и аттестации научных кадров и вступления их в самостоятельную науку в более молодом возрасте. Но для этого надо перестроить систему организации НИР, конкурсную систему аттестации уже защитившихся ученых и, наконец, систему мотивации. Ведь не следует забывать, что защита диссертации, получение званий доцента и профессора является сильнейшей мотивацией. И ничего нового, кроме материального поощрения, никто пока не придумал, хотя многие ученые публикуются и выполняют большой объем работы бесплатно, просто «за идею». Если дать возможность молодым докторам наук в возрасте 30–35 лет создавать и внедрять новые приборы, устройства, методы и технологии, выдвигать, защищать и продвигать свои научные теории, эффект будет значительно большим, чем просто написание диссертаций и авторефератов к ним (на это уходят лучшие годы плодотворной работы). Кстати, об авторефератах. В век Интернета на определенных сайтах перед защитой можно размещать полные тексты диссертаций, а не тратить время и средства на публикацию и рассылку 100–120 экземпляров авторефератов (информационная ценность диссертаций, если они выпускаются в трех экземплярах, практически нулевая).

Информационные и иные барьеры на пути продвижения новых идей, технологий и знаний.

На пути успешного продвижения научных идей, технологий и знаний имеется ряд барьеров: языковой, географический (межстрановой), финансовый (стоимость передачи информации), административный, а также проблема открытости (доступности различных каналов научных коммуникаций, НК), проблема информационного шума, переизбыток информации, информационные перегрузки, физиологический барьер возможности переработки и когнитивного осмысления индивидуумом всей информации, создаваемой ежегодно мировым сообществом ученых (избыточность знаний).

Практика показывает, что более половины генерируемой учеными информации – информационный шум и дублирующие публикации. Примерно 30% публикаций (преимущественно в малотиражных и малоизвестных изданиях из стран «научной периферии») совершенно недоступны мировому сообществу ученых. Около 10% публикуемых статей цитируются и являются промежуточным звеном, обеспечивающим передачу знаний и функцию поддержания информационной и исследовательской базы на определенном уровне. Из общего объема ДИП (документального информационного потока) менее 1% становятся достоянием международной научной общественности, формируя передний край науки, и только 0,1% оказывают то или иное воздействие на последующее развитие науки, формируя ядро научных знаний. Когда же дело доходит до реального внедрения, оказывается, что только 8% публикуемых статей прибавляют знания, а остальные – так называемый информационный шум. Д.М. Гвишиани считает, что из примерно 58 идей лишь одна дает новую, пользующуюся успехом на рынке продукцию [5]. Для удвоения новых научных результатов, а не количества опубликованных статей, требуется увеличение количества людей, занятых в сфере науки, в 15–18 раз, роста финансирования – в 30–100 раз, что сопровождается восьмикратным ростом объема научной информации [6]. Существующий объем научных знаний обновляется наполовину в течение 10 лет. Причем, газетная информация теряет 10% своей ценности за день, журнальная статья — 10% за месяц, книга — 10% за год.

По данным SJR за 2014 год, только по проблемам иммунологии и микробиологии в мире за год было опубликовано более 100 тыс. статей. Таким образом, специалист узкого профиля, желающий быть в курсе событий мировой науки, работая без выходных, должен перерабатывать более 270 публикаций в день. Физически (физиологически) это, конечно, невозможно. Поскольку, реально работая каждый день в течение года, специалист может обработать только 1–3 тыс. публикаций, то становится ясно, что охват мирового ДИП одним специалистом не может быть более 1–3%. Оставшиеся 97–99% мировой информации оказываются невостребованными данным специалистом. И такая ситуация из года в год только ухудшается. Это явление обозначается как физиологический барьер возможности информационной переработки ежегодно публикуемой текущей информации. Другой аспект этой проблемы заключается в том, что огромные объемы информации, накопленные человечеством за последние десятилетия, не могут быть когнитивно освоены одним специалистом. Этот когнитивный барьер (информационная перегрузка) является, вероятно, главным информационным барьером, о котором стали задумываться только в последнее время.

Если раньше были ученые-энциклопедисты, то теперь их не может быть по определению. Огромные объемы ежегодно генерируемой информации заставляют науку дифференцироваться на узкие специальности, в результате чего нередко ученые даже близкородственных дисциплин не понимают друг друга. Возникает закономерный вопрос: можно ли доверять компетентности ученых в качестве экспертов и утверждениям специалистов в отчетах по НИР и в публикациях об актуальности и новизне полученных ими результатов, если они прочитывают лишь 3–5% ежегодно публикуемого ДИП.

Поскольку возможности мозга человека не позволяют ему перерабатывать и усваивать огромные массивы ежегодно генерируемой информации, а профессиональное сообщество не может когнитивно ее переработать и усвоить, наступает информационный шок – ситуация парадоксальная и свойственная только нашему времени, когда современные технологии (электронные журналы, электронные переводчики и т.д.) позволяют обойти все информационные барьеры, но количество релевантной информации так велико, что она остается невостребованной.

В условиях переизбытка информации наступает информационная перегрузка, информационный прессинг и информационная усталость. Суть информационной перегрузки состоит в том, что количество поступающей полезной информации многократно превосходит возможности мозга человека к ее восприятию. Параллельно отмечаются процессы информационного голода, когда в условиях переизбытка информации наблюдается нехватка информации по конкретному вопросу, в связи с чем любому пользователю очень сложно найти то, что ему реально нужно.

Таким образом, мировое сообщество ученых в рамках традиционных форм организации науки ежегодно генерирует огромное количество научных результатов, большая часть которых в силу различных информационных барьеров доступна только избранным ученым, работающим в ведущих мировых научных центрах и в странах интеллектуального влияния. Но даже избранные ученые в силу когнитивных возможностей мозга человека и обилия информации, ежегодно исчисляющейся десятками тысяч публикаций и изобретений, приходящихся на каждого узкого специалиста, неспособны осмыслить и переработать весь объем профильной информации. Совокупность ученых, работающих над одной проблемой в рамках одного учреждения (кафедры, лаборатории), способны аккумулировать и переработать не более 10–15% текущего информационного потока. Таким образом, более 80% научных результатов, ежегодно генерируемых международным сообществом ученых, не достигают конечного пользователя, а средства, затраченные на их производство, расходуются практически впустую, поскольку эти результаты применяются только на региональном уровне и без учета достижений мировой науки.

Очень часто планируемые НИР всего лишь повторяют (дублируют) уже известные результаты. Их можно было бы и не выполнять, а эти же результаты получить, прочитав статью ученых-предшественников. Для этого нужен всего лишь качественный информационный поиск и открытый доступ к результатам науки, возможности и умение преодолевать информационные барьеры. О дублировании НИР известно давно, но сейчас это достигло масштабов катастрофы. Даже в развитых странах до 70% планируемых НИР – дублирующие, а в странах научной периферии эта цифра превышает 90%. Вдумайтесь в эти цифры: до 90% финансирования и кадровых научных ресурсов расходуется на темы, результаты которых уже известны и лежат на полках научных библиотек, но их обилие и информационные барьеры делают их малодоступными. Что же делать? Не проводить 90% потенциально дублирующих НИР и одновременно сократить 90% реально работающих ученых? Нет. Надо часть средств науки потратить на создание принципиально новых информационных систем для сбора, обработки, обобщения и распространения научных результатов. Необходимо очень тщательно проводить патентно-информационную экспертизу планируемых НИР и ответственно подходить к ее результатам. Да, количество планируемых НИР следует резко ограничить, так как большинство из них не обеспечивают уровень мировой новизны, а иные просто не нужны, в связи с тем, что планируемые результаты уже есть в библиотеках. Освободившиеся ресурсы и кадры следует отправлять на осуществление инновационных проектов, создание центров анализа информации.

Мы говорим о мировом экономическом кризисе, а надо говорить о мировом кризисе научных коммуникаций усвоения научных знаний. Мы говорим, что на науку выделяется мало средств. И это в целом верно. Но если провести серьезную ревизию (экспертизу) результатов НИР по каждой теме и каждому учреждению, выяснится, что процент дублирующих НИР крайне высок. При этом, поскольку полученные результаты зачастую не выходят за рамки учреждения исполнителя, эффекта от них для мировой науки просто нет. Таким образом, за счет исключения дублирования и эффективного продвижения результатов можно сэкономить существенные средства и направить их на развитие науки мирового уровня. Ориентация на локальную науку и использование полученных результатов в рамках ограниченного региона тормозит развитие мировой науки и снижает ее эффективность.

Таким образом, из-за закрытости науки и отсутствия свободного и открытого доступа к научным результатам огромные финансовые средства, выделяемые на науку, труд многих научных коллектив и тысяч ученых в различных странах мира фактически обесценивается и исключается из научного оборота и научно-технического прогресса. Не меньшие финансовые средства и научные ресурсы тратятся учеными одних стран на переоткрытие знаний, давно известных ученым других стран. Возникает вопрос, в какой мере традиционная наука, как отрасль производства знаний, эффективна? Чему равен ее коэффициент полезного действия (КПД)? Ясно, что он существенно ниже единицы.

Все изложенное свидетельствует о кризисе традиционных форм организации научных исследований в мировом масштабе и о необходимости формирования новой парадигмы научной деятельности.

Открытая наука и открытые образовательные ресурсы. Глобализация общества и науки, развитие Интернета и сетевых технологий способствуют становлению нового этапа развития науки и появлению новых понятий – «открытая наука» и «открытые информационные и образовательные ресурсы».

Под открытой наукой понимают, прежде всего, научные знания, которые ученые могут свободно использовать и распространять без правовых, технологических, информационных и социальных ограничений. Одним из основных мотивов открытости науки является необходимость оптимизации финансовых затрат на проведение научных исследований, повышение ее эффективности, необходимость ускорения сроков внедрения результатов науки. Открытость позволяет повысить прозрачность в науке и, как следствие, сократить нерациональные затраты на нее, исключить дублирующие исследования, снизить расходы на публикацию своих работ и доступ к результатам исследований других ученых. Кроме того, формируется конкурентная среда, а также публичная база экспертов, необходимых для качественного рецензирования и экспертного анализа новых научных проектов. Благодаря открытому доступу ученые получают возможность не только быстро и эффективно публиковать свои результаты и знания, но и получать их от других ученых, независимо от того, в каких странах они работают и на каких языках опубликована работа: электронные переводчики практически решили проблему языковых барьеров, а Интернет и электронные журналы – проблему географических барьеров. Открытость науки устраняет географические, институциональные и междисциплинарные барьеры.

В последние годы усиливается убежденность в том, что научные разработки, финансируемые государством, должны быть доступны для всех, без всяческих условий и ограничений. Важно то, что человечество медленно, но верно идет к открытой науке и журналам открытого доступа. Открытая наука – это одна из перспективных форм парадигмы будущей науки.

Термин «открытые образовательные ресурсы» был использован впервые в 2002 году и определен как открытый доступ к знаниям, осуществляемый, благодаря современным информационным технологиям, бесплатно и открыто педагогам, ученикам, студентам и самоучкам для однократного и многократного использования в преподавательской, учебной и научной работе.

В соответствии с Берлинской декларацией 2003 года и Кейптаунской декларацией 2007 года для создания открытых образовательных ресурсов необходимы следующие условия: а) авторы и преподаватели, учителя и их ученики должны предоставлять всем пользователям бесплатное, безотзывное, всемирное право на доступ, копирование, использование и распространение производных работ в любой цифровой форме при условии надлежащей атрибуции авторства; б) полная версия работы и всех дополнительных работ депонируются в электронном формате по стандартам открытого доступа; в) поощрение исследователей и правообладателей, поддерживающих принципы открытого доступа; г) электронная публикация должна оцениваться в качестве показателя оценки научной деятельности; д) открытые образовательные ресурсы должны лицензироваться таким образом, чтобы позволять каждому использовать, дорабатывать, переводить, совершенствовать, обмениваться ими; е) правительство, колледжи, университеты, научные организации должны сделать открытое образование своим приоритетом. В идеале образовательные ресурсы, созданные на деньги налогоплательщиков, должны быть открытыми.

Инновационная модель научной политики. Слабыми звеньями существующей в настоящее время инновационной политики является преимущественная ориентация на внедрение результатов собственных НИР через цепь исследовательских процессов (фундаментальные, поисковые, прикладные исследования, ОКР, внедрение в практику) и недооценка возможности и значимости внедрения зарубежных научных достижений и опыта, заимствованных из информационных источников, зарубежных стажировок. Такая научная политика затратна с точки зрения ресурсов и растягивает процесс внедрения научных достижений на долгие годы.

В основе современной научной политики лежит инновационный процесс, внедрение научных достижений в практику. Не секрет, что перенос передового зарубежного опыта и новых технологий из одной страны в другую и последующее тиражирование, как правило, не требует существенных наукоемких разработок.

Различают два основных направления инновационных проектов: 1) прямое заимствование, основанное на использовании и тиражировании передового опыта, практически не требующее доработки; 2) внедрение в практику научных достижений, требующих предварительных исследований.

При этом оказывается, что стране, стремящейся выйти на передовые позиции в экономике, не обязательно создавать центры интеллектуальной активности и завоевывать авторитет в мировой науке. В ряде случаев достаточно обеспечить высокий уровень деятельности центров коммуникативной активности (формальной и неформальной), что характерно для скандинавских стран, или организовать активное потребление и внедрение зарубежных научных знаний в собственное производство (как, например, в Японии, Китае). По данным Дж. Д. Фрейм и М. П. Карпентер [19], ученые малых стран из-за ограниченности собственных ресурсов ориентированы на международные научные сообщества.

Научная политика многих стран оправдывает заимствование зарубежного опыта и научных достижений тем в большей степени, чем меньшими ресурсами располагает страна для развития собственной науки. И только в некоторых странах (как правило, это республики СНГ) сохранилась тенденция к ориентации на внедрение преимущественно собственных научных разработок и слабый интерес к прямому заимствованию зарубежного опыта. Такая неадекватная научная политика в условиях дефицита финансирования науки усугубляет периферийное положение национальной науки со всеми вытекающими последствиями для экономики этих стран.

Промышленное освоение и монетизация научных разработок становится центральной задачей инновационной политики любой страны и ключевой функцией научных организаций и вузов.

За рубежом большое внимание уделяется трансферу знаний и процессу их «перетока» через публикации, изобретения и поддержку академических стартапов, особенно созданных выпускниками университетов.

В рамках модели открытых инноваций управление нацелено на результат независимо от их источников (как внутренних, так и внешних). Понятно, что внешние источники значительно обширнее, чем источник внутренний. В качестве внешнего источника можно использовать как различные каналы научных коммуникаций (публикации, патенты, информацию из Интернета, социальные сети), так и использование самих ученых-авторов этих публикаций и изобретений. Фирмы (центры), занимающиеся трансфером инноваций, практикующие стратегию открытых инноваций, на первом этапе дистанционно извлекают и усваивают новые идеи, технологии и знания с помощью журналов открытого доступа, электронных библиотек, баз данных и Интернета. Затем осуществляется доводка полученных знаний (технологий) до коммерческого выпуска. При этом очень часто к этой работе привлекаются сами авторы публикаций и изобретений независимо от страны внешнего источника информации. Зачастую форма привлечения этих специалистов облекается в приглашение на стажировку в зарубежный центр или для выступления с циклом докладов для популяризации изобретения.

Такая инновационная политика свойственна США, Китаю, странам Западной Европы, которые выступают в качестве реципиентов знаний, а донорами – другие страны, в том числе страны СНГ. Из-за неумения организовать внедрение своих изобретений у себя в стране науку разбирают «на органы» другие более богатые страны, которые от этого становятся еще более богатыми. А страны-доноры теряют возможную прибыль.

В результате того, что сам изобретатель у себя в стране не смог внедрить изобретение, а государство не помогло ему в этом, внедрение и коммерциализация происходят в другой стране, а изобретатель, выступивший в роли лектора или стажера, невольно помогает центрам трансфера инноваций. При этом изобретателю оплачивают только транспортные расходы и проживание в гостинице за выступление с докладом, а львиную долю прибыли от коммерциализации изобретения получают центры трансфера инноваций. Таким образом, перефразируя известное выражение, можно сказать: «Если ты не хочешь кормить своих ученых, будешь кормить чужих», то есть приобретать лицензии, дорогие зарубежные инновационные товары и оборудование.

Концепция открытых инноваций предполагает требование к разработчикам опубликовать результаты научных исследований в общедоступном и свободном доступе в цифровом формате. Политики открытого доступа придерживаются многие зарубежные страны и университеты. В качестве инфраструктуры открытого доступа выступают электронные журналы, электронные библиотеки и репозитарии. Географические и другие барьеры теряют свою значимость, если рынок и наука совместно обеспечивают беспрепятственное продвижение технологии и знаний.

Традиционные подходы к организации инновационных процессов сталкиваются с серьезными ограничениями: зацикленностью на внутренних разработках, патентованием и лицензированием разработок, несоответствием между спросом на знания и технологии и их предложением, отсутствие системы взаимного интереса науки и бизнеса. Следует отметить, что национальные инновационные системы (а тем более внутриведомственные и внутриучрежденческие системы) характеризуются фрагментарностью и изолированностью и не выдерживают конкуренции с межнациональными системами, в которых ведущая роль отводится внешним источникам.

Одним из основных критериев оценки научных результатов, публикаций, возможности их внедрения и науки в целом, является достоверность и воспроизводимость получаемых результатов. Когда несколько лет назад фармацевтическая компания Amgen попыталась воспроизвести 53 исследования, опубликованных в журналах, в области экспериментальной онкологии, удалось воссоздать результаты только 11% опубликованных работ. Ученые германской фирмы BayerHealthCare смогли воспроизвести не более 25% опубликованных научных исследований. Причинами возникновения подобных ситуаций являются недобросовестность некоторых авторов, просчеты при рецензировании публикаций, недостаточно полное описание деталей, изложенных в статье, заведомое нежелание авторов делиться с коллегами своими ноу-хау.

Невоспроизводимость результатов НИР – еще одна из причин, по которой огромные финансовые средства тратятся впустую. В принципе, основной целью публикации является ознакомление как можно большего числа ученых с полученными результатами, с тем, что эти данные будут полезны многим ученым, будут ими использованы, доработаны и внедрены в практику или переданы для развития идеи или доработки другим ученым. Эта эстафета передачи данных, знаний и умений составляет непрерывный и непрекращающийся уже много веков цикл развития науки.

Продвижение научных идей и технологий в Интернете. Большинство, даже выдающихся научных результатов, новых идей, технологий и знаний требуют своего продвижения в безграничном море информации. Мнение о том, что однажды опубликованная статья или высказанная на научном форуме новая идея будет сразу внедрена, получит широкую огласку, принесет признание и коммерческий успех, является неверным. Без соответствующего продвижения, единожды опубликованной работы или высказанной идеи, скорее всего, произойдет следующее. Если это будет обычная и традиционная идея, к тому же опубликованная в малоцитируемом журнале, она будет просто не замечена научным сообществом. Если же это будет суперидея, имеющая возможный коммерческий успех, то она может быть выдвинута, развита, популяризирована и внедрена совсем другим ученым и в другой стране. При этом новый так называемый правопреемник мгновенно, используя современные интернет-технологии, обеспечит серию публикаций в солидных изданиях, отзывы в СМИ о целесообразности внедрения, заключение договоров с коммерческими фирмами о производстве новшества.

Таким образом, получив интересный научный результат, сформулировав интересную идею, нельзя останавливаться на полпути, так как на самом деле работа только в этот момент и начинается. Основной недостаток нашей науки состоит в том, что научных результатов много, а практическое продвижение, как правило, отсутствует или является пассивным, и в результате внедрение отсутствует или новшество внедряется в других странах другими учеными. Надо уметь продвигать свои идеи и новые технологии, что является особым искусством, которому следует учиться.

Заключение

Современная наука за последние 50–70 лет коренным образом изменила жизнь на планете (космос, компьютеры, сотовая связь, цифровое телевидение, Интернет, ядерная энергетика, нанотехнологии и т.д.), однако формы организации научной деятельности практически не изменились. Налицо количественные изменения научного потенциала (многократное увеличение численности ученых, научных организаций и научных журналов), а не качественные (в формах управления, планирования, отчетности, аттестации, совершенствования конкурсной системы, методологии и технологии творческого процесса). И хотя возникла такая наука, как науковедение (наука о науке), появились такие наукометрические инструменты оценки научной деятельности, как оценка цитируемости, к сожалению, пока они не нашли широкого применения в странах СНГ. Требования к науке на выходе системы постоянно растут (где результаты?), однако на входе – стабильно низкие финансирование и зарплата, неизменные формы организации научной деятельности. В науке отсутствует современный менедж-мент, не получают должного развития электронные научные журналы (отсутствует государственная их регистрация, а ВАК не включает их в свои перечни), электронные библиотеки, научные телеконференции и конгрессы и многое другое. Но главное – это мотивация ученых, привлечение их труда к инновационной сфере деятельности, а не к подготовке бумажных диссертаций, превращение диссертационного марафона в самоцель или цель всей жизни. Важно, чтобы ученый гордился не тем, что он опубликовал несколько сотен работ, а тем, что его работы широко цитируются и используются в разных странах. Хорошо, когда мотивация ученого подкрепляется не только моральными, но и материальными стимулами.

Если признать то, что основные мотивационные стремления ученых и отчетные показатели научной деятельности научных организаций – это защита диссертаций и публикационная активность, то наука никогда не станет движущей силой развития нашей экономики. Если целью каждого ученого и научной организации станет создание новой техники, устройств, услуг, повышающих инновационный потенциал страны, то это будет способствовать развитию нашей промышленности и экономики, росту ВВП и, как следствие, повышению финансирования науки и зарплат ученых. Разумеется, увеличение финансирования науки хотя бы до 1% ВВП надо проводить уже сейчас, а недостающие средства следует искать в заинтересованных корпорациях, промышленных предприятиях, в рамках международного сотрудничества и интеграции. В условиях ограниченных ресурсов страна должна содержать такое количество ученых и НИУ, финансирование которых она способна осуществлять на достаточно высоком уровне без ущерба качеству научных исследований.

Следует понимать, что защита диссертаций – это процедура аттестации научных кадров. Попытка присоединить к защите диссертации проведение серьезных научных исследований не всегда эффективна: система «два в одном» уже не идет на пользу ни качеству аттестации, ни качеству научных разработок. Процедуру защиты диссертаций необходимо существенно упростить и рассматривать как сертификат, дающий ученому право на самостоятельную научную деятельность, получение грантов, руководство научными коллективами. Материальное стимулирование должно подталкивать ученых не к защите диссертаций, дающих право на получение надбавки к заработной плате, а к ежедневной исследовательской работе, нацеленной на конкретный результат и на повышение статуса. Упростив процедуру защиты диссертаций, следует ужесточить требования к ежегодной отчетности ученых, лабораторий и НИО, планированию НИР с обязательным проведением патентно-информационной экспертизы. Следует разработать четкие критерии и индикаторы оценки результативности научной деятельности с учетом международного опыта. Используя передовые зарубежные технологии, следует проводить самостоятельную национальную политику и отказываться от навязываемых образцов зарубежного опыта в сфере аттестации научных кадров, научной политики и системы высшего образования, чуждых нашим традициям, менталитету и накопленному опыту.

Научный потенциал Беларуси (кадровая составляющая) в количественном отношении вполне самодостаточен. Другое дело, его структурированность, материально-техническая база, то, как он используется, на что нацелен, какова мотивация ученых.

Любая реформа – это крушение старого. Любая реформа эффективна, если есть решимость верхов и поддержка низов. Любые реформы в сфере научной деятельности являются крайне деликатной проблемой. Поэтому все реформы в этой сфере следует проводить по принципу «не навреди» и «семь раз отмерь – один раз отрежь». В то же время, если мы хотим прорывного развития науки, хотим видеть науку в качестве движущей силы развития экономики и общества, необходимы решительные и кардинальные меры по совершенствованию механизмов управления наукой. Путь реформ тернист для низов и неудобен для верхов, но это путь диалектического развития, исключающий революции.

Мотивация ученых, привлечение в науку талантливой и увлеченной молодежи, в том числе зарубежных ученых, – ключ к повышению эффективности отечественной науки. В стране должны появиться ученые-менеджеры, призванные обеспечивать привлечение инвестиций в науку, грамотно проводить оценку эффективности научной деятельности, регулировать процессы планирования, составления комплексных научных программ, осуществлять научное прогнозирование с использованием достижений науковедения, наукометрии, системного анализа.

Инновационная политика страны должна базироваться на принципах открытой науки и открытых инноваций. Приоритет инновационных проектов и прямого заимствования зарубежного опыта, а также активное международное сотрудничество в сфере инноваций и обмена научными результатами даст ощутимый эффект как в науке, так и в экономике.

Л И Т Е Р А Т У Р А

 

1. Березкина Н. Что сделать, чтобы нас цитировали? // Наука и инновации. – 2013. – № 1. – С. 8 – 10.

2. Богдан Н.И. Кадры науки в формировании Национальной инновационной системы Беларуси // М-лы междунар. науч.-практ. конф. «Инновации и подготовка научных кадров высшей квалификации в Республике Беларусь и за рубежом» / под ред. И.В.Войтова. – Минск: БелИСА, 2008. – 316 с.

3. Винер Н. Я математик. – М.: Наука, 1964. – С. 217.

4. Гарфилд Ю., Мейлин М.В., Смолл Г. // Социальные показатели в системе научно-технической политики. – М.: Прогресс, 1986. – С. 176 – 211.

5. Гвишиани Д.М. // Проблемы научной организации управления социалистической промышленностью. – М.: Экономика, 1968. – С. 7 – 21.

6. Добров Г.М., Задорожный Э.М., Щедрина Т.И. Управление эффективностью научной деятельности. – Киев, 1978. – С. 10.

7. Заккерман X. Социология науки. Введение в социологию науки. – СПб, 1992. – С.22–37.

8. Кнорр К., Митермайр Р. Социальные показатели в системе научно-технической политики. – М., 1986. – С. 106 – 137.

9. Коул Дж.Р. Коммуникации в современной науке. – М., 1976. – С. 390 – 425.

10. Коул С. // Социальные показатели в системе научно-технической политики. – М., 1986. – С. 67 – 72.

11. Коул С. // Социальные показатели в системе научно-технической политики. – М., 1986. – С. 401 – 437.

12. Кун Т. Структура научных революций. – М., 1975. – 288 с.

13. Кун Т. Структура научных революций. – М., 1977. – 300 с.

14. Лаврухин А. Человеческий капитал: кадровый потенциал белорусской науки. – Минск, 2013. – 38 с.

15. Маллинз Я. Научная деятельность: структура и институты. – М., 1980. – С. 257 – 284.

16. Маршакова-Шайкевич И.В. // Вестник РАН. – 2000. – Т. 70, № 12. – С. 1086 – 1093.

17. Прайс Д. Малая наука, большая наука // Наука о науке. – М., 1966. – С. 281 – 384.

18. Развитие науки Беларуси в 1998 г. (аналитический доклад). Гос. комитет по науке и технологиям Республики Беларусь / под ред. В.А.Гайсенка и А.П.Войтовича. – Мн., 1999. – 81 с.

19. Фрейм Дж.Д., Карпентер М.П. // Социальные показатели в системе научно-технической политики. – М., 1986. – С. 242 – 258.

20. Часнойть Р.А., Семененя И.Н. // Вопр. организации и информатизации здравоохранения. – 2009. – № 3. – С. 3 – 21.

21. Шарабчиев Ю.Т. Коммуникации в науке. – Минск, 1995. – 256 с.

22. Шуман А. Человеческий капитал: проблемы международной интеграции белорусской науки. – Минск, 2013. –14 с.

23. Al-Kharafi F., El-Rayyes N., Janini G. // J. Inform. Sci. – 1987. – V. 13, N 1. – P. 37 – 44.

24. Braun T., Glanzel W., Schubert A. // Science and technology politics in Finland and Hungary: a comparative study. – 1985. – P. 255 – 264.

25. Brunk G.G., Jason G.J. // Scientometrics. – 1981. – V. 3, N 6. – P. 437 – 455.

26. Communication from the Commission to the Council and to the European Parliament. Efficiency and equity in European education and training systems. – SEC (2006), 1096.

27. Cole J.R., Cole S. // Science. – 1972. – V. 178, N 4059. – P. 368 – 375.

28. Cole J.R., Cole S. Social stratification in science. – Chicago, 1973.

29. Crane D. Invisible Colledges: The diffusion of knowledge in scientific communities. – Chicago, 1972.

30. Crowther J.G. Science and modern society. – NY, 1968.

31. Edge D.O., Mulkay M.J. Astronomy transformed. – NY: lohn Wiley and Sons, 1976.

32. Goffman W., Newill V.A. // Nature. – 1964. – V. 204. – P. 225 – 228.

33. Human Development Report 2007/2008. – UNDP, 2007.

34. Kuhn T.S. The structure of scientific revolutions. – 2nd ed. – Chicago, 1970.

35. Macroberts M.H., Macroberts B.R. // Scientometrics. – 1987. – V. 12, N 5-6. – P. 193 – 195.

36. Meadows A.J. // Scientometrics. – 1987. – V. 12, N 5 – 6. – P. 315–316.

37. Millins N.C. // Science Studies. – 1973. – V. 3. – P. 246.

38. Nederhof A.J., Van Raan, A.F. // Scientometrics. – 1987. – V. 12, N 5–6. – P. 325 – 328.

39. Ortega G.J. The revolt of the Masses. – NY, 1932.

40. Polanyi M. // Science. – 1963. – N 141. – P. 1010 – 1013.

 

Медицинские новости. – 2019. – №7. – С. 20-31.

Внимание! Статья адресована врачам-специалистам. Перепечатка данной статьи или её фрагментов в Интернете без гиперссылки на первоисточник рассматривается как нарушение авторских прав.