Внимание! Статья адресована врачам-специалистам

 

Romanova A.P.¹, Krasko O.V.²

^{1Belarusian Medical Academy of Post-Graduate Education, Minsk}

^{2United Institute of Informatics Problems of the National Academy of Sciences of Belarus, Minsk}

The influence of change in age structure on gender-specific mortality

rate differences in the context of the demographic transition

Резюме. Исследование гендерной смертности представляет научно-практический интерес в условиях последовательной реализации комплекса государственных программ по сохранению и укреплению здоровья населения. В статье приведены результаты исследования гендерных различий смертности населения/субнаселений Республики Беларусь за 1959–2016 годы. Оценена динамика различий смертности в Республике Беларусь по полу и определено влияние изменения возрастной структуры населения на эти различия. С начала 60-х годов прошлого столетия гендерные различия смертности возрастали независимо от типа территории проживания. С 2011 года наблюдается снижение гендерных различий смертности городского населения, с 2008 года – сельского населения Республики Беларусь. В условиях демографического перехода изменение возрастной структуры нивелировало степень различий смертности среди мужчин и женщин независимо от типа территории проживания, в большей степени гендерные различия смертности сельского населения.

Ключевые слова: старение населения, гендерная смертность, демографический переход.

Медицинские новости. – 2018. – №10. – С. 52–60.

Summary. The research of gender-specific mortality is of scientific and practical interest in the frame of consecutive implementation of a complex of state programs aimed at preserving and strengthening the health of the population. The results of the study of gender-specific mortality rate differences among the population/subpopulations of the Republic of Belarus during 1959–2016 are presented in the article. The dynamics of differences in the mortality rate of the Republic of Belarus by sex have been determined, and the effect of changes in age structure of the population on these differences has been estimated. From the early 60-s of the last century, the differences in gender-specific mortality increased regardless of the residence territory type. Since 2011 there have been decreased differences in gender-specific mortality rate of the urban population, since 2008 – of rural population of the Republic of Belarus. In the context of the demographic transition, the change in the age structure alleviated the degree of differences in the mortality of the male and female population regardless of the residence territory type with more differences in the gender-specific mortality rate of the rural population.

Keywords: population aging, gender-specific mortality, demographic transition.

Meditsinskie novosti. – 2018. – N10. – P. 52–60.

 

Взаимодействие и взаимосвязь процессов рождаемости и смертности, соотношение их интенсивности приводит к изменению типа и динамики воспроизводства населения. Период смены исторического типа воспроизводства населения, возникающего в ходе долговременного исторического развития, определен как демографический переход (ДП). С середины ХХ столетия население мира вступило в ДП от традиционного к рациональному типу воспроизводства, который, по мнению большинства ученых, является универсальным [3, 34]. В процессе демографического перехода глубоким изменениям подвергается возрастная структура населения – как следствие соотношения уровней рождаемости и смертности. То есть соотношение возрастных страт населения является результатом режимов смертности и рождаемости и однозначно соответствует им. Изменение возрастной структуры, происходящее в процессе ДП, заключается в увеличении доли лиц старшего возраста. Это явление получило название «старение населения, или демографическое старение», главной причиной которого является снижение рождаемости и увеличение продолжительности жизни. На ранних этапах ДП снижение смертности, особенно младших возрастных групп, на фоне сохраняющейся высокой рождаемости может привести к омоложению населения. Однако в процессе ДП неизбежно наблюдается тенденция старения, а население, пережившее ДП, не возвращается к той возрастной структуре, при которой существовало на протяжении своей истории [7, 10].

Так, с началом ДП население СССР также вступало в полосу демографического старения. Системный кризис демографической сферы охватил страны СНГ в 80–90-х годах XX столетия. Быстрое старение населения в ряде бывших республик Советского Союза происходит в условиях политических преобразований, перехода к рыночной экономике [24, 26]. Старение населения характерно для большинства стран СНГ. По данным переписей населения, наиболее высокий удельный вес лиц старше 65 лет среди стран СНГ наблюдался в 2009 году в Беларуси и составлял 23% в структуре сельского населения республики. Причем численность женщин в этом возрасте вдвое превышала численность мужчин, что обусловлено более высоким уровнем смертности мужчин трудоспособного возраста по сравнению с женщинами. Однако демографическое развитие каждой страны наряду с общими закономерностями имеет и свои отличия, обусловленные особенностями социально-экономического и политического развития страны, возникновение которых выходит за рамки теорий демографического развития.

Снижение уровня рождаемости, рост смертности от всех причин и во всех возрастах, особенно у сельского и мужского населения, характеризуют развитие демографической ситуации в Республике Беларусь [40]. Предпосылки к формированию демографической ситуации начали появляться 20–30 лет назад. Устойчивое снижение общего прироста населения с 1986 года, а с 1995 года и общей численности населения сопровождалось снижением в структуре населения лиц детского возраста [8]. Потеряв в Великой Отечественной войне четверть населения, к 1972 году Беларусь полностью восстановила численный состав населения за счет высокого естественного прироста населения и миграции населения на молодежные стройки республики. Снижение рождаемости и рост смертности в конце 80-х – начале 90-х годов XX столетия были значительно ускорены ухудшением уровня жизни и качества медицинского обслуживания, массовым оттоком населения в страны ближнего и дальнего зарубежья в 90-е годы, в частности после аварии на Чернобыльской АЭС. С 1993 года началось сокращение населения, которое связывают с ростом смертности и снижением рождаемости [41]. Признаки стабилизации процесса воспроизводства населения наметились после перехода Беларуси в режим президентского государства [18].

Смертность – один из важнейших медико-демографических показателей, характеризующих уровень социально-экономического развития страны, материальное благосостояние, здоровье и медицинское обслуживание населения. Уровень смертности отражает экономический и социальный статус страны и традиционно используется для формирования рейтингов социально-экономического благополучия [9, 15, 28, 31]. На постсоветском пространстве показатель смертности является одним из основных индикаторов эффективности систем здравоохранения [37, 42].

Динамика смертности населения в Беларуси за 1960–2013 годы имела тенденцию к росту, что в определенной мере связано с постарением населения. За этот период удельный вес лиц старше 60 лет в общей структуре населения с 13,1% в 1970 году увеличился до 19,6% в 2013 году, при этом в структуре городского населения – до 17,2%, сельского – до 27,5% соответственно [20]. Корреляционный анализ позволил выявить наличие прямой корреляционной связи между частотой смертности и численностью населения в возрасте более 60 лет (r_xy=+0,9867) [14]. Смертность населения старше 60 лет возрастает с 1970 года, как и доля умерших в этом возрасте среди всех умерших с некоторыми колебаниями в отдельные годы [2]. В конце 90-х годов пенсионного возраста достигли рожденные в годы войны. При небольшой численности смертность этого поколения пропорционально выше родившихся в довоенный период [39]. Население республики стареет, о чем свидетельствует снижение численности лиц 15–29 лет и увеличение численности старших возрастных групп. В соответствие с прогнозом к 2020 году удельный вес детей может снизиться до 14,5%, а лиц старше 60 лет – возрасти до 21,4% [19]. По мере того, как в пенсионный возраст будут входить те, кто родился в 50–60-е годы, когда рождаемость была высокой, численность этой возрастной группы, соответственно и доля ее во всем населении, будет продолжать увеличиваться.

Диспропорция смертности мужчин и женщин БССР, наносящая существенный социально-экономический ущерб обществу, была отмечена еще в 70-е годы прошлого столетия и определена как государственная народнохозяйственная проблема развитого социалистического общества. В конце 90-х годов коэффициент смертности мужчин превышал таковой у женщин в 1,2 раза. С увеличением продолжительности жизни различия ожидаемой продолжительности жизни при рождении мужчин и женщин также возрастали. Разница в ожидаемой продолжительности жизни с 4 лет в 20-х годах прошлого столетия достигла 12 лет к 2005 году. В 1990 году превышение смертности мужчин над смертностью женщин составляло 8,7%, в 1993 году – 14,8%, в 1995 году – 17,3%, а в 2003 году – 24,6% [4, 27, 31, 32, 36, 38]. Различия в смертности населения, объединенного в группы по какому-либо признаку (пол, возраст, профессия, вероисповедание и т.д.), обусловлены биологическими и социальными факторами. При этом разделить и выявить влияние биологических и социальных факторов достаточно сложно. Изначально различия смертности среди мужчин и женщин обусловлены биологическими особенностями мужского и женского организмов. Жизненная устойчивость женщин связана с особой приспособляемостью, обусловленной генеративной функцией [1, 21]. Более низкая смертность женщин обусловлена рядом социальных факторов. В условиях низкого уровня лечебной и профилактической медицины и, как следствие, высокой материнской смертности смертность женщин в прошлом превышала смертность мужчин. Женская сверхсмертность во многом объяснялась меньшей заботой о здоровье и жизни девочек в связи с социальным статусом женщин в тот период. Высокая материнская смертность, обусловленная патологией беременности, родов и послеродового периода, на протяжении нескольких столетий была одной из ведущих причин смерти и способствовала развитию медицинской науки и практики в интересах сохранения жизней женщин репродуктивного возраста [6, 36]. Политика здравоохранения в отношении различных социальных групп обусловливает особенности смертности мужского и женского населения [45]. Выполнение женщинами репродуктивной функции обеспечивает их особое положение в системе общественного здравоохранения. Охрана матери (и ребенка) является приоритетным направлением развития и деятельности системы здравоохранения Республики Беларусь [17].

Трудовая и профессиональная деятельность мужчин на вредных и травмоопасных производствах отраслей народного хозяйства, руководящая работа, связанная с высоким уровнем ответственности, способствует более высокому уровню смертности [1, 6, 13, 35]. Средняя продолжительность жизни мужчин ниже, чем женщин. По мнению В.С. Мякотных, высокий уровень смертности мужчин обусловлен неестественными смертями, связанными с работой в условиях повышенной опасности, употреблением алкоголя и наркотиков, дорожно-транспортными происшествиями, участием в боевых действиях. Последствия перечисленных социальных причин в виде посттравматических стрессовых расстройств способствуют формированию феномена ускоренного старения [16, 23]. Повышенная смертность мужчин связана с поведенческими факторами (факторы поведения субъекта) в виде наличия вредных привычек (злоупотребление алкоголем, курение) [12, 35]. Использование алкоголя как средства снятия напряжения в связи с ответственностью за обеспечение семьи (на фоне исторически сложившихся в социуме ожиданий от мужчин, особенно в периоды политических и социально-экономических кризисов), работой в более сложных условиях связано с причинами смерти от внешних причин (травмы, отравления, несчастные случаи) [25]. При этом влияние поведенческих факторов на различия гендерной смертности значительно превышают влияние факторов внешней среды и качество здравоохранения [12]. Результаты регулярно проводимых в Республике Беларусь опросов показали, что элементы здорового образа жизни в большей степени свойственны женской части населения. Низкий уровень двигательной активности способствует формированию негативных тенденций смертности населения в стране. Для мужчин характерна более высокая самооценка здоровья и значительно меньшая забота о сбережении здоровья, плохо развитое самосохранение. Женщины более серьезно относятся к здоровью и продолжительности жизни, прилагают значительно большую активность по реализации установки сбережения здоровья [17, 41, 43].

Сравнение уровня смертности мужчин над уровнем смертности женщин используется для оценки сверхсмертности мужского населения [11]. Повышенная смертность мужчин измеряется с помощью индекса сверхсмертности (ИССМ) – отношения смертности мужчин к соответствующим показателям женщин. За 1990–2010 годы разница в уровнях смертности мужчин и женщин увеличилась со 108,7% в 1990 году до 126,1% в 2010 году [13]. Грубые показатели смертности (ГПС) напрямую зависят от половозрастной структуры населения [20]. Увеличение в структуре населения Республики Беларусь лиц пенсионного возраста привело к увеличению числа умерших и общего коэффициента смертности только за последнее 10-летие ХХ столетия на 30%. Старение населения проявляется увеличением числа лиц старших возрастов, смертность которых выше, что приводит к увеличению значений ГПС [5, 22]. На протяжении 1959–2015 годов изменение возрастной структуры населения оказывало влияние на значения ГПС. Установлены более высокие значения ГПС по сравнению со стандартизованными показателями смертности (СПС) женского населения в этот период и мужского населения после 1995 года [33].

Стабилизация численности населения и увеличение ожидаемой продолжительности жизни являются одними из целей устойчивого развития республики в среднесрочной перспективе (2016–2020 годы). Реализация Государственной программы «Здоровье народа и демографическая безопасность Республики Беларусь» на 2016–2020 годы предусматривает создание условий для снижения смертности, прежде всего в трудоспособном возрасте, увеличение ожидаемой продолжительности жизни [30]. Деятельность системы здравоохранения направлена на улучшение медико-демографических показателей, увеличение доступности и качества оказания медицинской помощи. В 2017 году достигнуто снижение общей смертности до уровня 12,5‰, прежде всего за счет лиц трудоспособного возраста. За 2017 год вопросы демографии были рассмотрены на 11 коллегиях Министерства здравоохранения Республики Беларусь [29]. Проблема гендерной смертности в условиях демографического перехода продолжает представлять научный интерес для широких кругов исследователей и руководящих работников здравоохранения. Необходимым условием корректности анализа смертности является учет изменения возрастной структуры населения как постоянно действующего фактора, оказывающего влияние на значение ГПС. В связи с этим исследование влияния изменения возрастной структуры населения на различия смертности по гендерному признаку является актуальным направлением научно-практических исследований медико-демографических процессов.

ИССМ рассчитывается как отношение грубых или повозрастных показателей смертности сравниваемых групп населения. Следовательно, ИССМ, равно как ГПС, находится под влиянием изменения возрастной структуры населения. Общеизвестно, что метод стандартизации позволяет стандартизовать по возрасту показатель смертности на 1000 единиц населения, который улучшает возможности сравнения показателей смертности во времени групп населения по полу, типу территории проживания между собой. Отношение СПС сравниваемых групп населения/субнаселений отражают различия смертности, также приведенные к стандартной структуре населения.

В данной работе определяли динамику различий смертности населения/субнаселений Республики Беларусь по полу и оценивали влияние изменения возрастной структуры населения на гендерные различия смертности в условиях демографического перехода.

Для проведения исследования использованы данные естественного движения населения за 1959–2016 годы. Источниками данных естественного движения населения явились формы государственной статистической отчетности и официальные данные расчетов по первичным данным органов статистического учета. Формы государственной статистической отчетности, а также часть статистических данных были получены в Национальном государственном архиве Республики Беларусь.

Проведен расчет грубых и стандартизованных показателей смертности населения Республики Беларусь методом прямой стандартизации по мировому стандарту StandardWorld, одобренному ВОЗ (2000) [44], посредством индексов сверхсмертности и отношений СПС за 1959–2016 годы с использованием офисного пакета MSExcel 2010.

Результаты и обсуждение

В 1959 году ГПС мужчин в размере 8,54‰ превышал значение ГПС женщин 7,08‰ в 1,21 раза. Сравнение ГПС смертности мужчин и женщин в 1959–2016 годах на основе вычисления ИССМ показало, что минимальные различия 1,03 значений ГПС мужского (10,06‰) и женского (9,81‰) населения наблюдались в 1987 году. Максимальные различия, когда ГПС мужчин (16,49‰) превысил ГПС женщин (12,73‰) в 1,3 раза, отмечены в 2005 году. То есть в течение 18 лет (1987–2005) различия смертности мужчин и женщин увеличились в 1,3 раза. С 2005 года ИССМ снижался и к 2016 году достиг уровня 1992 года. Мера возвращения к этому уровню составила 24 года. Аналогичное значение ИССМ 1,13 наблюдалось в 1984 и 1978 годах.

В 1962 году наблюдалось минимальное (в 1,5 раза) превышение СПС мужчин (9,36‰) над СПС женщин (6,24‰). На 100 умерших женщин приходилось 150 умерших мужчин. В 2011 году это отношение достигло максимальных значений, когда СПС мужчин (13,06‰) превысил СПС женщин (6,01‰) в 2,17 раза. На 100 умерших женщин приходилось уже  217 мужчин. Различия СПС мужчин и женщин на протяжении 49 лет (1962–2011) увеличились в 1,4 раза. С 2011 года происходит снижение отношения СПС мужского и женского населения. К 2016 году отношение СПС достигло значения 1,93, близкого к отношению СПС 1994 года, когда оно составляло 1,89. Мера возвращения к этому уровню составила 22 года. Аналогичное по значению отношение СПС 1,88 наблюдалось в 1981 году.

На протяжении 1959–2016 годов значения отношения СПС мужчин и женщин превышали ИССМ. Минимальные значения этих показателей разнились в 1,5 раза, а максимальные – в 1,7 раза. Период роста отношения СПС был в 2,7 раза продолжительнее по сравнению с ростом ИССМ. При этом значения ИССМ и отношения СПС увеличились в 1,3 и 1,4 раза соответственно (табл. 1, рис. 1).

 

Таблица 1. Грубые и стандартизованные (ВОЗ, 2000) показатели смертности мужчин и женщин Республики Беларусь за 1959–2016 годы, ‰

Примечание: ОтСПС – отношение стандартизованных показателей.

 

В 1959 году значения ГПС городских мужчин (6,76‰) превышали значения ГПС городских женщин (5,39‰) в 1,26 раза, после чего различия начали постепенно снижаться и к 1965 году достигли минимального за период исследования значения, когда ГПС мужского (5,50‰) и женского (4,98‰) населения разнились в 1,1 раза. Максимальные различия ГПС, когда ГПС мужчин (12,72‰) превысил ГПС женщин (8,90‰) в 1,3 раза, отмечены в 2003 году. То есть различия ГПС городских мужчин и женщин в течение 38 лет (1965–2003 гг.) выросли в 1,3 раза. С 2003 года ИССМ снизился к 2016 году до 1,23 и достиг значения уровня 1,21, наблюдавшегося в 1992 году. Мера возвращения к этому уровню составила 24 года. Аналогичное значение ИССМ 1,22 наблюдалось в 1989 и 1982 годах.

В 1962 году отмечалось минимальное (в 1,51 раза) превышение СПС городских мужчин (9,72‰) над СПС городских женщин (6,43‰). На  100 умерших городских женщин приходился 151 умерший городской мужчина. В 2011 году это отношение достигло максимальных значений, когда СПС городских мужчин (11,66‰) в 2,16 раза превысил СПС городских женщин (5,39‰). На 100 умерших городских женщин приходилось уже 216 мужчин. Различия СПС городских мужчин и женщин на протяжении 49 лет (1962–2011 годы) увеличились в 1,4 раза. С 2011 года происходит снижение отношения СПС городского мужского и женского населения. К 2016 году отношение СПС достигло значения 1,96, что соответствует значению показателя 1995–1996 годов, когда оно составляло 1,97. Мера возвращения к этому уровню составила 21–22 года.

На протяжении 1959–2016 годов значения отношений СПС городских мужчин и женщин превышали ИССМ. Минимальные значения этих показателей разнились в 1,4 раза, а максимальные – в 1,5 раза. Период роста отношения СПС был на 11 лет продолжительнее по сравнению с периодом роста ИССМ. При этом значения ИССМ и отношения СПС увеличились в 1,3 и 1,4 раза соответственно (табл. 2, рис. 2).

 

Таблица 2. Грубые и стандартизованные (ВОЗ, 2000) показатели смертности городских и сельских мужчин и женщин Республики Беларусь за 1959–2016 годы, ‰

 

В 1959 году ГПС сельских мужчин (9,36‰) превышали значение ГПС сельских женщин (7,85‰) в 1,2 раза, а в 1960 и 1964 годах различия имели наибольшее значение, когда ИССМ был равен 1,22. На протяжении последующих лет различия ГПС сельских мужчин и женщин снижались до 1988 года, когда различия смертности отсутствовали при значении ИССМ, равным 1. В 1987 году значение ИССМ составило 0,98, когда значения ГПС сельских женщин (15,75‰) превысило значения ГПС сельских мужчин (15,45‰). Минимальные различия ИССМ 0,96 мужского (21,17‰) и женского сельского населения (22,06‰) наблюдались в 2016 году. То есть различия ГПС сельских мужчин и женщин отсутствовали в 1988 и 2014 годах, когда ИССМ был равен 1, а суммарный период снижения ИССМ составил 56 лет (1960–2016 гг.). К 1988 и 2014 годам произошло снижение гендерных различий смертности сельских жителей в 1,2 раза, а за 1960–2016 годы гендерные различия смертности уменьшились в 1,3 раза. С 2015 года значение ГПС сельских женщин выше значения ГПС сельских мужчин. Мера возвращения ИССМ 2016 года к уровню 1987 года составила 29 лет.

В 1959 году наблюдалось минимальное (в 1,5 раза) превышение СПС сельских мужчин (10,28%) над СПС женщин (6,84‰). На 100 умерших сельских женщин приходилось 150 сельских мужчин. В 2008 году это отношение достигло максимальных значений, когда СПС сельских мужчин (16,12‰) в 2,26 раза превысил СПС сельских женщин (7,15‰). На 100 умерших женщин приходилось уже 226 мужчин. Различия СПС сельских мужчин и женщин на протяжении 49 лет (1959–2008 гг.) увеличились в 1,5 раза. С 2008 года отношения СПС снижаются. К 2016 году отношение СПС достигло значения 1,94, что соответствует значению показателя 1995 года, когда оно составляло 1,97. Мера возвращения к этому уровню составила 13 лет.

На протяжении 1959–2016 годов значения отношений СПС сельских мужчин и женщин превышали ИССМ. Минимальные значения этих показателей разнились в 0,8 раза, а максимальные – в 1,8 раза. С 2015 года ИССМ в связи с превышением ГПС сельских женщин над ГПС сельских мужчин имел значение менее 1. Период роста ИССМ сельских мужчин и женщин (1960–2016 гг.) был на 7 лет продолжительнее по сравнению с периодом роста отношения СПС (1959–2008 гг.). При этом значения ИССМ и отношения СПС увеличились в 1,3 и 1,5 раза соответственно (рис. 3).

Обычный уровень превышения смертности мужчин над смертностью женщин составляет 8–10% [32]. Стандартизованный показатель смертности (по мировому стандарту World) населения Республики Беларусь в 1970 году был ниже фактического, что связано с преобладанием в структуре живых и умерших лиц молодых возрастов. Постарение населения в последующие годы обусловило более низкий стандартизованный показатель смертности населения [20]. За период исследования в 2005 году различия ГПС мужчин и женщин достигали 30%.

За 1959–2016 годы минимальные значения ИССМ населения/субнаселений были близки по значению: 1,03 мужчин и женщин (1987 год), 1,1 городских мужчин и женщин (1965 год) и 0,96 сельских мужчин и женщин (2016 год) за счет превышения значений ГПС женщин над значениями ГПС мужчин, проживающих в сельской местности. Максимальные ИССМ отличались как по значениям, так и по времени, когда они были установлены: 1,3 мужчин и женщин (2005 год), 1,4 городских мужчин и женщин (2003 год), 1,2 сельских мужчин и женщин (1960 год). Если временной размах достижения крайних значений гендерных различий смертности составлял 18 лет (1987–2005 гг.), то гендерных различий смертности городского населения – 38 лет (1965–2003 гг.), а субнаселения сельских жителей – 56 лет (1960–2016 гг.).

На протяжении 1959–2016 годов ИССМ, рассчитанный как отношение ГПС мужчин и женщин, был ниже отношения СПС независимо от типа территории проживания. В начале 60-х годов прошлого столетия, когда наблюдалось максимальное снижение как грубых, так и стандартизованных показателей смертности, соотношение умерших мужчин/женщин независимо от типа территории проживания составляло 1,5:1. Одинаковые по значению минимальные отношения СПС 1,5 мужского и женского населения, городского и сельского субнаселений мужчин и женщин наблюдались в течение 3 лет: в 1959 году – сельских мужчин/женщин и 1962 году – мужчин/женщин и городских мужчин/женщин. Схожи также и максимальные значения (2,2) отношений СПС независимо от типа территории проживания. Максимальные различия гендерной смертности наблюдались в 2008 году у сельских мужчин/женщин, а в 2011 – мужчин/женщин и городских мужчин/женщин. Продолжительность периода роста различий во всех субнаселениях мужчин и женщин не зависела от типа территории проживания и составила 49 лет для мужчин и женщин, городских мужчин и женщин (1962–2011 гг.), сельских мужчин и женщин (1959–2008 гг.). За период исследования различия смертности мужского и женского населения на основании оценки отношения СПС мужчин/женщин, городских мужчин/женщин увеличились в 1,4 раза и сельских мужчин/женщин – в 1,5 раза.При оценке различий смертности мужчин и женщин на основании ИССМ выявлено, что независимо от типа территории проживания гендерная смертность изменилась в 1,3 раза. При этом за период исследования гендерные различия смертности населения, городских мужчин/женщин увеличивались, а сельских мужчин/женщин снижались (табл. 3).

 

Таблица 3. Сводные данные изменения гендерных различий смертности населения/субнаселений на основании оценки ИССМ и отношения СПС в 1959–2016 годах

 

Таким образом, значения ИССМ не в полной мере характеризуют различия смертности мужского и женского населения. Анализ гендерной смертности на основании оценки ИССМ показал, что изменение возрастной структуры оказывало влияние на различия смертности женщин и мужчин. Выявленные различия были не только менее выражены по сравнению с отношением СПС, но и имели отличия по продолжительности, времени периодов роста и направленности изменений.

На протяжении 1959–2016 годов независимо от типа территории проживания минимальный уровень смертности мужчин на основании оценки СПС был выше в 1,5 раза уровня смертности женщин. То есть минимальное соотношение умерших мужчин/женщин составляло 1,5:1. Максимальные гендерные различия смертности в 2,2 раза, наблюдавшиеся в 2008 и 2011 годах, были идентичны во всех субнаселениях мужчин и женщин, а соотношение умерших мужчин/женщин составляло 2,2:1. Изменения гендерных различий смертности также были идентичны во всех субнаселениях, происходили в течение 49 лет, в один и тот же период продолжительностью 49 лет и независимо от типа территории проживания. Анализ гендерной смертности показал, что изменение возрастной структуры, наблюдавшееся в 1959–2016 годах нивелировало различия смертности мужчин и женщин независимо от типа территории проживания, а в большей степени между мужчинами и женщинами, проживающими в сельской местности. Превышение значений отношения СПС над отношением ГПС мужчин и женщин отражает более выраженные гендерные различия смертности по сравнению с традиционно рассчитываемым для оценки гендерных различий ИССМ.

Выводы:

1. В начале 60-х годов прошлого столетия наблюдались минимальные гендерные различия смертности, которые к 2011 году увеличились в 1,4 раза между городскими мужчинами и женщинами и к 2008 году в 1,5 раза между сельскими мужчинами и женщинами.

2. В условиях демографического перехода в 1959–2016 гг. изменение возрастной структуры нивелировало (сглаживало) степень различий смертности мужского и женского населения независимо от типа территории проживания: в 1,5 и 1,4 раза – минимальные различия смертности мужчин/женщин, городских мужчин/женщин, в 0,8 раза – мужчин/женщин, проживающих в сельской местности, и в 1,7, 1,5, 1,8 раза – максимальных значений гендерных различий смертности соответственно. Изменение возрастной структуры в наибольшей степени нивелировало гендерные различия смертности сельского населения.

3. Изменение возрастной структуры населения привело к изменению направленности гендерных различий смертности сельского населения с роста на снижение за 1959–2016 годы.

4. Реализация комплекса государственных программ по сохранению и укреплению здоровья населения Республики Беларусь привела к началу снижения в 2011 году различий гендерной смертности, а уже с 2008 года – различий гендерной смертности сельского населения.

 

Л И Т Е Р А Т У Р А

 

1. Алексеева Л.А. [и др.] Общественное здоровье и здравоохранение; под ред. В.А. Миняева, Н.И. Вишнякова. – 6-е изд. – М., 2012. – 656 с.

2. Антипов В.В. // Медико-социальная экология личности: состояние и перспективы: Материалы VII Междунар. конф. – Минск, 2009. – С.133–135.

3. Баркалов Н.Б. Моделирование демографического перехода. – М., 1984. – 79 с.

4. Бедный М.С. Медико-демографическое изучение народонаселения. – М., 1979. – 224 с.

5. Бурачевская Е.В. [и др.] Тенденции заболеваемости, смертности и продолжительности жизни населения Республики Беларусь. – Минск, 2003. – 249 с.

6. Вишневский А.Г. Воспроизводство населения и общество: история, современность, взгляд в будущее. – М., 1982. – 287 с.

7. Вишневский А.Г. Избранные демографические труды: в 2 т. Т.1. Демографическая теория и демографическая история. – М., 2005. – 366 с.

8. Глинская Т.Н., Щавелева М.В., Гулицкая Н.И. // Медико-социальная экология личности: состояние и перспективы: Материалы VII Междунар. конф. – Минск, 2009. – С.154–156.

9. Гундаров И.А. Пробуждение: пути преодоления демографической катастрофы в России. – М., 2001. – 351 с.

10. Демография / под общ. ред. Н. А. Волгина. – М., 2003. – 384 с.

11. Заяц В.И. // Достижения фундаментальной клинической медицины и фармации: Материалы 63-й науч. сес. сотрудников ун-та. – Витебск, 2008. – С.410–412.

12. Ивашкин В.Т., Уланова И.Н. // Рос. журн. гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии. – 2006. – Т.16, №1. – С.8–14.

13. Калинина Т.В. // Вопр. организации и информ. здравоохранения. – 2012. – №2. – С.4–8.

14. Калинина Т.В. // Первый съезд врачей Республики Беларусь: Тез. докл. – Минск, 1998. – С.225–226.

15. Козлов И.Д., Гракович А.А., Щербина О.Ф. // Вопр. организации и информ. здравоохранения. – 2014. – №1. – С.68–76.

16. Комаров Ю.М. // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. – 2007. – №5. – С.4–7.

17. Лапина С.В. // Проблемы упр. – 2015. – №3. – С.62–65.

18. Лин Д.Г., Предыбайло С.Д. // Народонаселение. – 2005. – №1. – С.104–118.

19. Ломать Л.Н. [и др.] // Проблемы общественного здоровья и здравоохранения Республики Беларусь: Материалы респ. науч.-практ. конф. – Минск, 2005. – С.68–70.

20. Матвейчик Т.В., Антипов В.В., Антипова С.И. // Медицина. – 2015. – №4. – С.57–65.

21. Медико-социальные аспекты сверхсмертности в России конца XX столетия // Мед. статистика и оргметодработа в учреждениях здравоохранения. – 2014. – №1. – С.3–9.

22. Михалюк С.Ф. // Медицина. – 2001. – №3. – С.27–29.

23. Мякотных В.С. [и др.] // Вестн. Урал. мед. академ. науки. – 2014. – №1. – С.75–78.

24. Никитенко П.Г., Раков А.А. Демографические проблемы социума: состояние и тенденции развития в Республике Беларусь. – Минск, 2005. – 111 с.

25. Овчаров В.К. // Вестн. Росс. Акад. мед. наук. – 1997. – №1. – С.51–59.

26. От красного к седому: третий «переходный период» стареющего населения в странах Восточной Европы и бывшего Советского Союза Обзор [Электронный ресурс]. – URL: http://siteresources.worldbank.org/ECAEXT/Resources/publications/454763-1181939083693/Overview_Russian.pdf

27. Пилипцевич Н.Н., Ломать Л.Н. // Реформы здравоохранения Беларуси в XXI веке: Материалы IV съезда соц.-гигиен. и организаторов здравоохранения Респ. Беларусь. – Минск, 2000. – С.187–188.

28. Плавинский С.Л., Плавинская С.И., Климов А.Н. // Междунар. журн. мед. практики. – 2005. – №1. – С.42–45.

29. Постановление коллегии М-ва здравоохранения РБ от 01.02.2018 №3.1 «Об итогах работы органов и организаций здравоохранения в 2017 году и основных направлениях деятельности на 2018 год».

30. Постановление Совета Министров Респ. Беларусь от 14.03.2016 г. № 200 «Об утверждении Государственной программы «Здоровье народа и демографическая безопасность Республики Беларусь» на 2016–2020 г.

31. Раков А.А. Население БССР. – Минск, 1969. – 219 с.

32. Романенков А.С., Гулицкая Н.И., Ломать Л.Н. // Вопр. организации и информ. здравоохранения. – 2003. – №4. – С.10–15.

33. Романова А.П., Красько О.В. // Мед. новости. – 2017. – №8. – С.42–47.

34. Татимов М.Б. Социальная обусловленность демографических процессов. – М., 1989. – 125 с.

35. Урланис Б.Ц. Проблемы динамики населения СССР. – М., 1974. – 335 с.

36. Урланис Б.Ц. Эволюция продолжительности жизни. – М., 1978. – 310 с.

37. Чазов Е.И., Бойцов С.А. // Кардиол. вестн. – 2009. – №1. – С.5–10.

38. Шахотько Л.П. // Вопр. статистики. – 2006. – №8. – С.18–24.

39. Шахотько Л.П. // Пробл. прогнозирования и гос. регулирования соц.-эконом. развития: Материалы междунар. конф. – Минск, 2008. – С.232–254.

40. Шахотько Л.П. Модель демографического развития Республики Беларусь. – Минск, 2009. – 437 с.

41. Шахотько Л.П. Население Республики Беларусь в конце XX века. – Минск, 1996. – 253 с.

42. Щавелева М.В., Вальчук Э.А., Глинская Т.Н. // Мед. новости. – 2009. – №13. – С.29–31.

43. Юмагузин В.В., Винник М.В. // Мед. статистика и оргметодработа в учреждениях здравоохранения. – 2015. – №5. – С.18–27.

44. Ahmad O.B. [et al.] / Age standardization of rates: a new WHO standard. – Geneva, 2001. – 14 p.

45. Westerling R. // Int. J. of Epidemiol. – 2001. – Vol.30, N5. – P.973–975.

Медицинские новости. – 2018. – №2. – С. 52-60.

Внимание! Статья адресована врачам-специалистам. Перепечатка данной статьи или её фрагментов в Интернете без гиперссылки на первоисточник рассматривается как нарушение авторских прав.