Остеохондроз позвоночника относится к числу самых распространенных хронических заболеваний человека. Полагают, что остеохондроз среди взрослого населения встречается так же часто, как седые волосы. Вертебральная патология манифестирует у людей, находящихся в расцвете творческих сил (25–55 лет), и приводит к значительной временной или стойкой потере трудоспособности.

Под термином «остеохондроз» понимают комплекс патологических дегенеративно–деструктивных изменений, происходящих в мякотном пульпозном ядре, фиброзном кольце, гиалиновых пластинках, суставной капсуле, связочном аппарате, а также в костных структурах, расположенных по соседству с позвонками.

Чаще всего патологический процесс локализуется в пояснично–крестцовом отделе, несколько реже – в шейном отделе позвоночника. Как показывает клинический опыт, наиболее значительные дифференциально–диагностические трудности возникают при определении характера процесса на цервикальном уровне.

Неврологические проявления шейного остеохондроза (ШО) весьма разнообразны. Среди факторов, обусловливающих клинический полиморфизм, следует назвать непосредственную компрессию корешков, оболочек и спинного мозга измененными хрящевыми и костными структурами, гипертрофированным связочным аппаратом, сопутствующим асептическим воспалением оболочек, местным нарушением ликвороциркуляции вследствие стенозирования позвоночного канала и др. Однако ведущим патогенетическим звеном в развитии вертеброгенной цервикальной миелопатии (ВЦМ) следует считать сосудистые нарушения. Кроме того, ВЦМ чаще всего развивается у лиц среднего и пожилого возраста, у которых вероятность спинального атеросклероза очень велика.

При ШО могут встречаться следующие синдромы: корешковый, спинальный (миелопатии), передней лестничной мышцы "(скаленус–синдром), малой грудной мышцы, кардиалгический, кохлеовестибулярный, вертебро–базилярной недостаточности, гипоталамический, плече–лопаточный периартроз, феномен плечо–кисть и др.

Корешковый симптомокомплекс представлен рефлекторной, корешковой или корешково–сосудистой стадиями (цервикалгия, брахиалгия, цервикобрахиалгия). Ирритация корешков С₁–С₂ сопровождается болями в затылочной области, С₃ – глоссалгией, С₄ – дисфункцией диафрагмы, С₅–С₈ – брахиалгией. Степень сенсорных, моторных и вегетативно–трофических расстройств зависит от глубины патологического процесса.

При ВЦМ у пациентов имеют место признаки сегментарной и проводниковой спинальной недостаточности. Постепенно развиваются пара– или тетрапарезы (преимущественно вялые верхние и спастические нижние), страдает чувствительность, чаще глубокомышечная, отмечается легкая дизурия. Заболевание манифестирует после физической нагрузки, переохлаждения, небольшой травмы позвоночника и имеет прогредиентное течение. Дебют острой спинальной дисгемии может быть внезапным с последующим частичным регрессом неврологического дефицита.

Компрессия нервно–сосудистого пучка передней лестничной мышцей (скаленус–синдром) сопровождается односторонней плексопатией, ослаблением пульса на лучевой артерии, отечностью и цианозом руки. Отмечается ограничение движений в шейном отделе позвоночника, дефанс мускулатуры. Синдром малой грудной мышцы выражается болями и парестезия ми по передней поверхности грудной клетки и в области лопатки с иррадиацией в руку. При левосторонней локализации они расцениваются как «стенокардия», однако, в отличие от истинной стенокардии, боли не снимаются нитроглицерином, провоцируются поворотом головы, ЭКГ остается нормальной. Нейродистрофические и мышечно–тонические нарушения, обусловленные ШО, приводят к плече–лопаточному периартрозу (периартрит) и развитию феномена плечо–кисть.

Раздражение шейным остеохондрозом вегетативной нервной системы на цервикальном уровне обусловливает возникновение синдрома позвоночной артерии или заднего шейного симпатического синдрома. Клинические проявления его весьма пестры и динамичны, особенно если учесть, что в ряде случаев они наслаиваются на другую патологию (дисциркуляторная энцефалопатия, артериальная гипертензия, ишемическая болезнь сердца, сахарный диабет и др.). Больных беспокоят головные боли, головокружение, шум в ушах. При объективном обследовании обнаруживаются различные бульбарные, кохлеовестибулярные и зрительные расстройства, признаки, указывающие на дисфункцию гипоталамических структур.

Клиника осложненного ШО напоминает опухоль спинного мозга, боковой амиотрофический склероз, фуникулярный миелоз, спинную сухотку, рассеянный склероз, сирингомиелию и другие заболевания. Однако для новообразований спинного мозга характерны стадийность развития, прогрессирующее течение, своеобразная, свойственная экстра– или интрамедуллярным опухолям динамика сенсорных нарушений, признаки остистого отростка, ликворного толчка, наличие частичного или полного блока субарахноидального пространства и белково–клеточной диссоциации в ликворе.

Значительные трудности возникают при дифференцировании бокового амиотрофического склероза и аналогичного синдрома, обусловленного ВЦМ. Объективные данные при этих нозологических формах имеют много общего: преобладают мужчины в возрасте от 30 до 60 лет, заболевание развивается исподволь и прогрессирует, на передний план выступают спастико–атрофические парезы рук, проводниковая пирамидная недостаточность. Однако при боковом амиотрофическом склерозе доминируют асимметричные амиотрофии с фасцикулярными и фибриллярными подергиваниями, бульбарные и псевдобульбарные расстройства, злокачественное течение и, наконец, отсутствие болевого синдрома, типичного для ШО.

Ряд общих признаков присущ ВЦМ и сирингомиелии. Опорными моментами для распознавания истинной сирингомиелии являются дизрафический статус, диссоциированный тип нарушения чувствительности, остеоартропатии, висцеральная патология и обнаружение с помощью магнитно–резонансной томографии внутриспинальных полостей.

Следует иметь в виду и возможность сочетания двух заболеваний – бокового амиотрофического склероза и неврологических проявлений ШО, сирингомиелобульбии и ВЦМ. Определенная клиническая общность существует между ВЦМ и спинальной формой рассеянного склероза. В то же время для последнего характерны «патогномоничные» признаки: пентада Марбурга, триада Шарко, «мерцание» и «расщепление» признаков, ремиттирующее течение, молодой возраст и др. В дифференциально–диагностическом плане следует иметь в виду спинную сухотку, арахноидит, краниоспинальную аномалию, первичное нарушение спинального кровообращения. Ряд заболеваний опорно–двигательного аппарата, внутренних органов, эндокринных желез может симулировать остеохондроз. При окончательной трактовке заключения необходимо учитывать и возрастной фактор.

Исключительно важную роль в распознавании вертеброгенной патологии играют вспомогательные методы. Разрешающая способность их далеко не равнозначна. Так, спондилография не позволяет достоверно верифицировать дискогенную природу болезни, однако она необходима для исключения деструктивных и травматических процессов в позвоночнике. Ультразвуковая допплерография и реоэнцефалография дают возможность судить о состоянии гемодинамики в вертебрально–базилярном бассейне. Электромиография помогает обнаружить ирритацию переднероговых структур спинного мозга, свойственных боковому амиотрофическому склерозу и сирингомиелии. Люмбальная пункция с проведением ликвородинамических проб и анализ состава жидкости необходимы для выявления частичного или полного блока субарахноидального пространства, а также признаков, указывающих на воспалительную природу заболевания оболочек и спинного мозга. Однако наибольшую информационную значимость имеют рентгеновская компьютерная томография, магнитно–резонансная томография и нисходящая миелография. Они позволяют визуализировать характер поражения межпозвонковых дисков, степень сужения позвоночного канала и компрессии спинного мозга, обнаружить новообразование или сирингомиелитическую полость.

Вместе с тем далеко не всегда можно провести параллель между неврологическими проявлениями ШО и данными дополнительных методов исследования. Так, у лиц среднего и пожилого возраста на спондилограммах шейно–грудного отдела позвоночника нередко выявляются признаки остеохондроза, и, как следствие, на обложках в историях болезни, в амбулаторных картах часто без должного обоснования фигурируют диагнозы–: «вертеброгенная цервикобрахиалгия», «дискогенный шейный радикулит», «цервикальная миелопатия» и др. В основе гипердиагностики ШО лежат клинический полиморфизм («неврологический хамелеон») и рентгенологические находки. Косвенно подтвердить ту или иную нозологическую форму, приводящую к поражению спинного мозга и его оболочек, возможно на основании динамического наблюдения и оценки эффективности эти–опатогенетической терапии.

Таким образом, неврологические проявления шейного остеохондроза чрезвычайно пестры и напоминают ряд спинальных заболеваний на цервикальном уровне. В то же время в их проявлении и течении имеются нозологические особенности. Однако ни один клинический критерий, взятый в отдельности, не позволяет однозначно разрешить диагностические сомнения. Только совокупность всех данных дополнительных методов исследования с учетом результатов динамического наблюдения позволяет распознать характер заболевания и определить адекватный метод лечения.

ЛИТЕРАТУРА 

1. Антонов И.П. // Здравоохранение. – 1996. – № 4. – С. 7–9.
2. Дривотинов Б.В., Логинов В.Г. // Актуальные вопросы невропатологии и нейрохирургии. – Мн., 1995. – С. 116–124.
3. Кузнецов В.Ф. // Там же. – С. 132–140.
4. Мозуренко А.Н., Булаев И.В., Бабкин А.В. // Повреждения и заболевания позвоночника и суставов: М–лы науч.–практ. конф. травматологов–ортопедов РБ. – Мн., 1998. – С. 266–268.
5. Олешкевич Ф.В., Сбейти В.М. // Там же. – С. 295–296.
6. Попелянский Я.Ю. Болезни периферической нервной системы. – М.: Медицина, 1989. – 458 с.
7. Протас Р.Н. // Вопросы клинической медицины: Сб. науч. трудов. – Витебск, 1998. – С. 30–32.
8. Протас Р.Н., Алексеенко Ю.В., Пашков А.А. // Здравоохранение. – 1998. –№ 11.–С. 49–50.
9. Протас Р.Н., Никольский М.А. // Повреждения и заболевания позвоночника и суставов: М–лы науч.–практ. конф. травматологов–ортопедов РБ. – Мн., 1998. – С. 314– 316.
10. Ратнер А.Ю. Шейный остеохондроз и церебральные нарушения. – Казань, 1970. – 229 с.
11. Смеянович А.Ф., Мадхун Тарек, Любшцев И.С, Антипенко А.И. // Периферическая нервная система. – Мн., 1998. – Вып. 21. – С. 150–152.
12. Яхно Н.Н., Зозуль Л.А., Маняхина И.В., Тарасова И.Е. //Журн. невропатологии и психиатрии. – 1992. – № 3. – С. 3–6.
13. Alker С. // Spine. – 1998. –V. 13. – Р. 850–853.
14. Cooding M.R., Wilson С.В., Hoff Y.T. // Neurosurg. – 1975. –V. 43. – P. 9–17.
15. Wada E., Ohmwa M., Yonenobu K. // Spine. – 1995. – V. 20. –P. 2226–2232.

Медицинские новости. – 2002. – №11. – С. 36-38. 

Внимание! Статья адресована врачам-специалистам. Перепечатка данной статьи или её фрагментов в Интернете без гиперссылки на первоисточник рассматривается как нарушение авторских прав.