Производство кожи связано с интенсивным воздействием на организм человека химических соединений, таких как формальдегид, соли хрома, различные виды поверхностно-активных веществ, нитрокрасители, анилиновые красители, органические растворители, соли аммония, неорганические кислоты, сульфиды и сульфиты. В 1987 г. Международное агентство по исследованию рака (IARC) отнесло кожевенное производство к 3-й группе канцерогенной опасности: «не классифицированы как канцерогены для человека; неадекватные данные или отсутствие данных о человеке или животных» [16]. Однако некоторые исследования показали мутагенное влияние на K-ras онкогены, кожевенной пыли, а также 20 красителей, используемых при окраске кож [6, 32]. J. Stupar et al. [35] отметили сильную способность белков кожевенной пыли связывать неорганический хром и облегчать его попадание в организм человека.

Имеются также эпидемиологические данные о смертности в результате онкологических заболеваний у рабочих кожевенной промышленности, согласно которым основными видами рака, ассоциированными с кожевенным производством, являлись рак мочевого пузыря [27, 37, 22], носоглотки [8, 14], поджелудочной железы [12, 25]. В некоторых исследованиях случай—контроль показана связь смертности от рака яичка [23] и легких [15] с занятостью в кожевенной отрасли. В то же время в других когортных исследованиях не было показано достоверного увеличения смертности от рака у рабочих кожевенной отрасли [30, 33]. Таким образом, вопрос о канцерогенной опасности факторов кожевенного производства до сих пор остается открытым.

Цель данной работы — оценка смертности от злокачественных новообразований у рабочих Минского производственного кожевенного объединения (МПКО).

Было проведено ретроспективное когортное исследование, включающее 3500 рабочих и служащих МПКО со стажем работы не менее 6 мес, проработавших на предприятии в 1953—1999 гг. Обследуемые были разделены на три группы:

1.         Рабочие, занятые в зольно-дубильных цехах (основные виды воздействия: соли Cr3+, Cr6+, кожевенная пыль, формальдегид, сероводород, неорганические кислоты, аммиак).

2.         Рабочие, занятые в красильно-жировальных цехах (основные виды воздействия: амино- и нитрокрасители, органические растворители, жиры натуральные и синтетические, кожевенная пыль, аммиак).

3.         Штат администрации завода (наименьший уровень воздействий).

Анализ смертности работников, умерших к 2000 г., проведен на основании изучения записей актов о смерти городского и областного архивов органов ЗАГС. Причины смерти были классифицированы согласно Международной классификации болезней девятого пересмотра (МКБ-9) [38]. На основании полученных данных рассчитаны относительные долевые показатели смертности (PMR – proportionate mortality ratio) по методике, разработанной R. Monson [1, 4, 26].

В качестве контроля бралась популяция г. Минска, данные о которой были получены в городском управлении статистики и городском архиве органов ЗАГС. В работе использован непрямой метод стандартизации по возрасту и календарному времени. Суммирование велось по возрастным подгруппам (начиная с 20 лет и заканчивая 85 годами и старше) и по календарным годам (с 1953 по 2000 г.) с интервалом в 5 лет. 95% доверительный интервал (95% ДИ) рассчитывался путем умножения на предельный фактор, взятый из таблицы для оценки переменных, распределенных по закону Пуассона [4, 17].

Был проведен анализ влияния на смертность профессии, календарного времени занятости на предприятии и стажа работы.

Установлено, что от разных причин умерли 768 человек, работавших в МПКО, в том числе 440 мужчин и 328 женщин, из них от различных видов онкологических заболеваний — 89 мужчин и 86 женщин (таблица, см. бумажную версию журнала).

Как следует из таблицы, для онкологических заболеваний всех локализаций не было установлено увеличение PMR как для женщин (PMR=1,03; 95% ДИ = 0,8—1,3), так и для мужчин (PMR=0,9; 95% ДИ = 0,7—1,1). Однако был отмечен статистически достоверный рост относительного долевого показателя смертности для рака поджелудочной железы у женщин, основанный на 8 случаях (при ожидаемом значении 2,6; PMR = 3,13; 95% ДИ = 1,35—6,2). Шесть из восьми случаев смерти от рака поджелудочной железы у женщин имели место у рабочих, занятых в красильно-жировальных цехах (при ожидаемом значении 1,6; PMR = 3,66; 95% ДИ = 1,34—8,0), уволенных с 1962 по 1984 г. (ожидаемое значение 1,06; PMR = 6,54; 95% ДИ = 2,6—13,4) и нанятых в 1950—1976 гг., средний стаж работы — 10 лет. В нескольких исследованиях отмечается связь занятости на кожевенном производстве с раком поджелудочной железы [12, 25, 31]. Факторами риска для рака поджелудочной железы называют курение [20, 21], неправильное питание [34], доброкачественные заболевания поджелудочной железы, такие как панкреатит, отягощенный употреблением алкоголя [21], сахарный диабет [28, 34], наследственная генетическая предрасположенность, приобретенные мутации в онкогенах K-ras и HER2/neu и в генах-супрессорах опухолей p16, p53, SMAD4, BRCA2 [19].

К сожалению, нам не удалось установить уровень курения и потребления алкоголя рабочими МПКО, однако невысокий уровень смертности от рака печени, легких и пищевода – локализаций, ассоциированных с курением и алкоголизмом, по сравнению с популяцией г. Минска, а также низкая смертность от панкреатита (один случай) косвенно могут свидетельствовать о соответствии нашей когорты контрольной популяции по этим показателям. Исходя из общих воздействий, характерных для операций, выполняемых работниками МПКО (PMR=1,95; 95% ДИ = 0,6—4,2), развитие рака поджелудочной железы можно связать с использованием на производстве соединений хрома и формальдегида. В 1999 г. J. Stupar на примере когорты рабочих кожевенного завода показал способность соединений хрома изменять толерантность организма к глюкозе [35]. Поскольку, как отмечалось выше [28, 34], изменение толерантности к глюкозе можно рассматривать как фактор риска рака поджелудочной железы, данный процесс может выступать как один из механизмов индуцирования этого заболевания у рабочих кожевенного производства.

Статистически недостоверное увеличение смертности от меланомы и рака кожи было отмечено для всей когорты (мужчины: PMR=3,0; 95% ДИ = 0,6—8,1; женщины: PMR=3,2; 95% ДИ = 0,86—8,1), однако статистически значимое увеличение было продемонстрировано на двух случаях у служащих административного корпуса (при ожидаемом значении 0,1; PMR = 19,5; 95% ДИ = 2,3—70,3). Таким образом, сложно сделать однозначные выводы о влиянии факторов кожевенного производства на развитие этого вида рака.

Многие исследования случай—контроль [11, 22, 31, 37, 39] указывали на связь между раком мочевого пузыря и занятостью в кожевенной промышленности, однако редкие когортные исследования подтверждали это [27]. В нашей работе также не выявлено увеличение риска смерти от рака мочевого пузыря: зафиксирован один случай у мужчины, работавшего в зольно-дубильных цехах. Для женщин мы показали недостоверно высокий PMR для рака почки, основанный на пяти случаях (PMR=169,0; 95% ДИ = 54,8—393,8). Важно отметить, что все 5 случаев рака почки отмечены у женщин — работниц красильно-жировальных цехов, где широко используются анилиновые и нитрокрасители. Стаж работы — в среднем 15 лет. По данным национальной статистики [2] и нашим расчетам (таблица), мужчины имеют более высокий риск заболеть раком мочевого пузыря, чем женщины. Однако в красильно-жировальных цехах до 90% рабочих — женщины, тогда как в зольно-дубильных цехах — только 23%. Таким образом, в нашем исследовании женщины более подвержены воздействию анилиновых и нитрокрасителей — веществ с предполагаемой тропностью к уротелиальной ткани совместно с кожевенной пылью и органическими растворителями. Можно предположить, что низкая смертность от рака мочевого пузыря связана скорее со слабой чувствительностью когортного метода исследования и недостаточным количеством рабочих, подверженных факторам риска для данного вида опухолей, хотя относительно большое число случаев рака почки у женщин, работавших в красильно-жировальных цехах, свидетельствует о некоторой связи между этим видом патологии и работой с веществами, используемыми при окраске кож.

Также было показано недостоверное увеличение относительного долевого показателя смертности для рака шейки и тела матки (PMR=173,0; 95% ДИ = 92,0—295,8), что согласуется с исследованием случай—контроль, проведенным в Финляндии [36].

Вопреки ожиданиям нами не выявлено увеличение смертности от рака глотки, ротовой полости и носовых пазух у мужчин, работавших с кожевенной пылью, как в работах [7, 8, 10, 24], и от рака легкого, как в работах [3, 15].

Был зарегистрирован один случай рака яичка (PMR=2,1; 95% ДИ = 0,05—11,69) у 25-летнего мужчины с одногодичным стажем работы в зольно-дубильном цехе и латентным периодом в 8 лет. Тестикулярный рак у рабочих кожевенного завода также был отмечен в некоторых исследованиях случай—контроль [13, 18].

Недостоверно низкий PMR показан для рака толстого отдела кишечника у мужчин: один случай против пяти ожидаемых.

Таким образом, выполненное нами исследование продемонстрировало достоверно высокий риск развития рака поджелудочной железы у рабочих кожевенной промышленности, что может быть обусловлено воздействием солей хрома. Данный факт, безусловно, заслуживает внимания и проведения дополнительных исследований.

1.         Большаков А.М., Крутько В.Н., Пуцилло Е.В. Оценка и управление рисками влияния окружающей среды на здоровье населения. — М., 1999.

2.         Злокачественные новообразования в Беларуси в 1984—1993 / Бел. Канцер-регистр. — Мн., 1994.

3.         Bonassi S., Merlo F., Puntoni R. et al. // Epidemiol. Prev. — 1990. — V. 12, N 44. — P. 25—30.

4.         Breslow N.E., Day N.E. Statistical methods in cancer research: design and analysis of cohort studies. Scientific publication. — Lyon, 1987. — V. 2, N 82.

5.         Checkoway H., Pearce N., Crawford-Brown D. Research methods in occupational epidemiology. — Oxford University press, 1989.

6.         Clonfero E., Venier P., Granella M., Levis A.G. // Med. Lav. — 1990. — V. 81, N 3. — P. 222—229.

7.         Coggon D., Pannett B., Osmond C., Acheson E.D. // Brit. J. Ind. Med. — 1986. — V. 43, N 5. — P. 332—338.

8.         Comba P., Battista G., Belli S. et al. // Amer. J. Ind. Med. — 1992. — V. 22, N 4. — P. 511—520.

9.         Costantini A.S., Paci E., Miligi L. et al. // Brit. J. Ind. Med. — 1989. — V. 46, N 6. — P. 384—388.

10.       Decoufle P. // Arch. Environ. Health. — 1979. — V. 34, N 1. — P. 33—37.

11.       Di Menza L., Baron J.C., Vieillefond A. et al. // Presse Med. — 1992. —V. 21, N 4. — P. 153—156.

12.       Edling C., Kling H., FlodinU. // Brit. J. Ind. Med. — 1986. — V. 43, N 7. — P. 494—496.

13.       Faroy-Menciere B., Deschamps F. // Ann. Med. Interne. — 2002. — V. 153, N 2. — P. 89—96.

14.       Fu H., Demers P.A., Costantini A.S. et al. // Occup. Environ. Med. — 1996. — V. 53, N 6. — P. 394—398.

15.       Garabrant D.H., Wegman D.H. // Amer. J. Ind. Med. — 1984. — V. 5, N 4. — P. 303—314.

16.       IARC monographs on the evaluation of carcinogenic risks to humans. Leather tanning and processing. — Lyon, 1987. — V. 25, Suppl. 7.

17.       Isabel S. Cancer Epidemiology: Principles and Methods. — Lyon, 1999.

18.       Knight J.A., Marrett L.D., Weir H.K. // J. Occup. Environ. Med. — 1996. — V. 38, N 9. — P. 884—890.

19.       Konner J., O’Reilly E. // Oncology. — 2002. — V. 16, N 12. — P. 1615—1622.

20.       Lin Y., Tamakoshi A., Kawamura T. // Cancer Causes Control. — 2002. — V. 13, N 3. — P. 249—254.

21.       Lowenfels A.B, Maisonneuve P. // Hematol. Oncol. Clin. North Amer. — 2002. — V. 16, N 1. — P. 1—16.

22.       Marrett L.D., Hartge P., Meigs J.W. // J. Ind. Med. — 1986. — V. 43, N 2. — P. 96—100.

23.       Marshall E.G., Melius J.M., London M.A. et al. // Intern. J. Epidemiol. — 1990. — V. 19, N 2. — P. 269—273.

24.       Mikoczy Z., Schutz A., Hagmar L. // Occup. Environ. Med. — 1994. — V. 51, N 8. — P. 530—535.

25.       Mikoczy Z., Schutz A., StrombergU. // Occup. Environ. Med. — 1996. — V. 53, N 7. — P. 463—467.

26.       Monson R.R. Occupational Epidemiology, 2nd ed. — CRC Press Boca Raton, Fl., 1990.

27.       Montanaro F., Ceppi M., Demers P.A. et al. // Occup. Environ. Med. — 1997. — V. 54, N 8. — P. 588—591.

28.       Ogawa Y., Tanaka M., Inoue K. et al. // Cancer. — 2002. — V. 94, N 9. — P. 2344—2349.

29.       Pietri F., Clavel F., Auquier A., Flamant R. // Brit. J. Ind. Med. — 1990. — V. 47, N 6. — P. 425—428.

30.       Pippard E.C., Acheson E.D., Winter P.D. // Brit. J. Ind. Med. — 1985. — V. 42, N 4. — P. 285—287.

31.       Pirastu R., IavaroneI., Comba P. // Ann. Ist. Super Sanita. — 1996. — V. 32, N 1. — P. 3—20.

32.       Saber A.T., Nielsen L.R., Dictor M. et al. // Cancer Lett. — 1998. — V. 126, N 1. — P. 59—65.

33.       Stern F.B., Beaumont J.J., Halperin W.E. et al. // Scand. J. Work Environ. Health. — 1987. — V. 13, N 2. — P. 108—117.

34.       Stolzenberg-Solomon R.Z., Pietinen P., Taylor P.R. et al. // Amer. J. Epidemiol. —   2002. — V. 155, N 9. — P. 783—792.

35.       Stupar J., Vrtovec M., Kocijancic A., Gantar A. // J. Appl. Toxicol. — 1999. — V. 19, N 6. — P. 437—446.

36.       Vasama-Neuvonen K., Pukkala E., Paakkulainen H. et al. // Amer. J. Ind. Med. — 1999. — V. 36, N 1. — P. 83—89

37.       Vineis P., Magnani C. // Intern. J. Cancer. — 1985. — V. 35, N 5. — P. 599—606.

38.       WHO (World Health Organization). International classification of diseases. — Geneva, 1992. — V. 1, tabular list, 9th revision.

39.       Yamaguchi N., Watanabe S., Okubo T., Takahashi K. // Jpn. J. Cancer Res. — 1991. — V. 82, N 6. — P. 624—631.