В структуре онкологической патологии опухоли мочевого пузыря составляют около 4%, а среди онкоурологических заболеваний – примерно 40%. В последние годы отмечается рост заболеваемости раком мочевого пузыря. Так, в 1998 г. в Республике Беларусь этот показатель достиг 10,8 на 100 тыс. населения, в то время как в 1991 г. он составлял 7,7 на 100 тыс.

Переходноклеточный рак мочевого пузыря (ПКРМП) – наиболее типичный гистологический тип рака этой локализации. Следует отметить, что 75–85% всех вновь выявляемых опухолей мочевого пузыря относятся к поверхностным, т.е. стадии Тa, Т1 и Тis (карцинома in situ, CIS) [1]. Та – опухоль, ограниченная эпителием; T1 – опухоль, инвазирующая базальную мембрану, но не мышечный слой мочевого пузыря; карцинома Тis – плоская (не папиллярная) внутриэпителиальная опухоль. Таким образом, при поверхностном раке мочевого пузыря инвазия мышечного слоя опухолью отсутствует, регионарных и отдаленных метастазов практически не встречается [43], и для лечения таких опухолей вполне достаточно местных воздействий. В большинстве случаев начальным лечением для поверхностного ПКРМП служит трансуретральная резекция (ТУР) мочевого пузыря. В зависимости от характеристик больных и длительности наблюдения до 80% поверхностных опухолей рецидивируют после ТУР, 2–50% прогрессируют в мышечно-инвазивную опухоль [30]. Для предотвращения рецидива и лечения поверхностного рака мочевого пузыря широко используется внутрипузырная терапия. Однако в настоящее время нет единого мнения относительно конкретных показаний для этой терапии, не выбран оптимальный препарат, существуют противоречивые взгляды на необходимость поддерживающей терапии.

Для решения вопроса о необходимости назначения адъювантной внутрипузырной терапии основное значение имеет степень злокачественности опухоли. Независимо от стадии при опухолях grade 3 рецидивы встречаются в 70% случаев, а риск прогрессирования в течение 3 лет составляет 45% [17]. При опухолях T1G3 частота прогрессирования достигает 52%, а среднее время до прогрессирования – 12,7 года. В течение первых 5 лет прогрессирование опухоли в инвазивную отмечается у 35% пациентов, у 16% – в сроки от 5 до 10 лет после постановки диагноза и у 12% – от 10 до 15 лет. От рака умирают 25% пациентов в течение первых 5 лет и еще 10% в течение 5–15 лет [21]. Такой неблагоприятный прогноз обусловливает необходимость проведения внутрипузырной терапии у больных низкодифференцированным ПКРМП независимо от стадии опухоли.

Карцинома in situ (СIS), как известно, – весьма агрессивная опухоль, обладающая высоким потенциалом инвазивного роста и метастазирования. При обнаружении сопутствующей СIS отмечается высокий риск прогрессирования болезни. Например, в присутствии опухоли T1G3 наличие СIS значительно увеличивает риск прогрессирования болезни (65% в течение 5 лет) [57]. Следовательно, выявление даже небольшого очага СIS в мочевом пузыре считается показанием для внутрипузырной терапии.

Стадия Та опухоли с низкой степенью злокачественности прогрессирует у 7% больных в течение 7 лет, ее можно лечить с помощью только трансуретральной резекции, если отсутствуют другие факторы риска прогрессирования. Однако множественные опухоли Та – относительное показание к внутрипузырной терапии. Рецидивы опухоли Та с низкой степенью злокачественности могут быть пролечены только повторной ТУР мочевого пузыря, но если рецидивы выявляются в первые 2 года после ТУР, следует рассмотреть возможность проведения внутрипузырной терапии. При стадии T1 опухолевые клетки имеют доступ к кровеносным и лимфатическим сосудам в подслизистом слое мочевого пузыря. В этом случае частота прогрессирования достигает 30% и более, что обусловливает необходимость внутрипузырной терапии (табл. 1, см. бумажную версию журнала) [8].

Адъювантная внутрипузырная терапия также показана в случаях положительного цитологического анализа мочи вскоре после ТУР (это означает наличие остаточной опухоли в мочевом пузыре), частых рецидивов опухоли и сопутствующей дисплазии уротелия.

В совокупных данных 21 исследования с участием 3404 пациентов установлено, что только у 49% больных не наблюдается рецидива после одной ТУР [39]. Делается вывод о необходимости использования внутрипузырной терапии исключительно у пациентов с высоким риском рецидива или прогрессирования болезни.

Другими словами, внутрипузырная терапия должна назначаться тем больным, у которых, исходя из характеристик опухоли, имеется более высокий риск рецидива после ТУР (табл. 2, см. бумажную версию журнала). Для пациентов с высоким риском целью лечения является профилактика прогрессирования опухоли, что позволяет избежать цистэктомии и снизить риск смерти от ПКРМП. Если внутрипузырная терапия используется у больных с низким риском, цель лечения состоит в том, чтобы уменьшить частоту рецидивов опухоли, тем самым улучшив качество жизни пациентов и снизив затраты здравоохранения на лечебные мероприятия по поводу рецидивных опухолей.

Следует остановиться на двух основных видах внутрипузырной терапии с различными механизмами действия, показаниями, временем назначения и эффективностью – внутрипузырной химиотерапии и иммунотерапии.

Внутрипузырная химиотерапия

Как уже говорилось выше, если опухоль относится к группе с неблагоприятным прогнозом, то для предотвращения рецидива и прогрессирования опухоли в мышечно-инвазивную после ТУР целесообразно использовать внутрипузырную терапию. При применении внутрипузырной химиотерапии первая цель вполне достижима, в то время как вторая сомнительна.

Почему поверхностные опухоли мочевого пузыря рецидивируют? H. Akaza et al. [3] предполагают, что имеются четыре причины рецидива, которые взаимно не исключают друг друга: 1) имплантация («рассеивание») опухолевых клеток в эпителий мочевого пузыря во время трансуретральной резекции; 2) рост сопутствующих микроскопических опухолей; 3) нерадикальность ТУР; 4) появление новых (“вторых первичных”) опухолей мочевого пузыря.

Анализ результатов лечения 3614 пациентов, участвовавших в контролируемых исследованиях внутрипузырной химиотерапии, показал, что в течение 3 лет число рецидивов снижается в среднем на 14% по сравнению с хирургическим лечением [21]. ТиоТЭФ, доксорубицина гидрохлорид, митомицин С, эпирубицина гидрохлорид и этоглюцид – наиболее часто применяемые препараты – уменьшают кратковременную частоту рецидивов на 17%, 16%, 12%, 12% и 26% соответственно. Контролируемые сравнительные исследования различных химиопрепаратов в целом не сумели продемонстрировать каких-либо существенных различий в их эффективности.

ТиоТЭФ. Этот препарат с алкилирующим действием – единственный агент для внутрипузырной химиотерапии, одобренный FDA для лечения папиллярного ПКРМП в США. Его применение снижает риск рецидива опухоли в среднем на 16% (–5–41%). Результаты терапии ТиоТЭФ сопоставимы с более новыми и более дорогими химиотерапевтическими средствами, если устранить из совокупного анализа 367 пациентов из исследования Медицинского исследовательского совета (MRC), получавших препарат в низкой концентрации [41].

Митомицин С. Контролируемые исследования не выявили преимуществ самого дорогостоящего из химиопрепаратов – митомицина С перед другими химиотерапевтическими средствами при внутрипузырном введении [36]. Для опухолей Та/T1 частота полных регрессий при использовании митомицина С составляет около 36%, а частота рецидивов снижается в среднем на 12% (1–42%). Однократная инстилляция митомицина С сразу после ТУР значительно уменьшает частоту ранних рецидивов опухоли при поверхностном раке мочевого пузыря с низким риском рецидива, однако этот эффект снижается с течением времени [56]. Поддерживающая терапия не улучшает результатов лечения, и длительные курсы не превосходят по эффективности короткие курсы химиотерапии [23].

Доксорубицин – антрациклиновый антибиотик с широким противоопухолевым спектром действия. Количество рецидивов при его применении уменьшается в среднем на 16%. Использовались дозы от 30 до 90 мг в концентрации 1 мг/мл без существенного различия в эффективности. Наилучшие результаты наблюдаются при использовании однократной ранней послеоперационной инстилляции препарата, поддерживающая терапия их не улучшает. В работе A. Kamat et al. обнаружено, что пероральные хинолоновые антибиотики вызывают синергический эффект при сочетании с внутрипузырным введением доксорубицина [24].

Эпирубицин. Эпимер доксорубицина – эпирубицин в виде одиночной внутрипузырной инстилляции немедленно после резекции способен снизить частоту рецидивов ПКРМП в среднем на 26% (60% при только ТУР и 34% при адъювантном лечении эпирубицином) [50]. Как и в других исследованиях по использованию таких химиопрепаратов, как доксорубицин и ТиоТЭФ [59], поддерживающее введение эпирубицина не обладало дополнительной эффективностью [48].

Этоглюцид –  химиопрепарат с алкилирующим действием. K. Kurth et al. при сравнении эффективности этоглюцида и доксорубицина в рандомизированном исследовании обнаружили, что этоглюцид более эффективен при внутрипузырном введении, чем доксорубицин или только ТУР [29]. По сравнению с контрольной группой этоглюцид снижал частоту рецидивов на 31%, доксорубицин – только на 13%.

Отдаленные результаты внутрипузырной химиотерапии. В метаанализе с участием 2535 пациентов с ПКРМП в стадии Та или T1, включенных в 6 рандомизированных исследований внутрипузырной химиотерапии третьей фазы (наблюдение составило в среднем 7,7 года), было отмечено статистически значимое (P<0,01) снижение частоты рецидивов у 1629 пациентов, получавших тиоТЭФ, доксорубицин, эпирубицин, митомицин внутрипузырно или пиридоксина гидрохлорид внутрь, по сравнению с 906 пациентами, пролеченными только ТУР мочевого пузыря [49]. Эти результаты демонстрируют долговременное снижение риска рецидива опухоли в среднем на 7%. Адъювантное лечение не влияло на частоту прогрессирования, сроки до появления отдаленных метастазов и выживаемость.

Действительно, в то время как большинство исследований демонстрирует преимущества химиотерапии в отношении снижения количества рецидивов в течение первых 2–3 лет, данных о долговременном уменьшении числа рецидивов мало, и совсем не доказано снижение частоты прогрессирования болезни и смертности. При анализе результатов лечения 3899 пациентов с поверхностным ПКРМП, включенных в 22 рандомизированных проспективных контролируемых исследования, D. Lamm et al. обнаружили, что болезнь прогрессировала у 7,5% больных, получавших внутрипузырную химиотерапию, и у 6,9% после ТУР [34].

H. Akaza et al. выдвинули гипотезу, объясняющую эти наблюдения [3]. Авторы полагают, что внутрипузырная химиотерапия эффективна против рассеивания опухолевых клеток в ходе ТУР первичной опухоли, а также против остаточных микроскопических очагов рака или резидуальной опухоли после нерадикальной ТУР, но не предотвращает последующее появление новых «первичных» опухолей, которые, по-видимому, и приводят к прогрессированию. Эта теория кажется весьма правдоподобной и подчеркивает необходимость поиска путей предотвращения прогрессирования болезни, которое обусловливает смертность от поверхностного рака мочевого пузыря. Предположение H. Akaza et al., что внутрипузырная терапия неэффективна против «вторых первичных» опухолей, основано на данных, отражающих частоту рецидивов в различные сроки после ТУР. В то время как внутрипузырная химиотерапия уменьшает риск рецидива в течение первых 3–6 мес после ТУР, по мере увеличения времени после резекции различие в частоте рецидивов становится менее существенным. Авторы объясняют это тем, что внутрипузырная химиотерапия может влиять на рецидивы вследствие имплантации клеток или микроскопических опухолей, но не на риск «рецидива» из-за появления новой опухоли. Такие опухоли диагностируются в более отдаленные сроки после резекции.

Несмотря на то что внутрипузырная химиотерапия не влияет на прогрессирование болезни, инстилляции ТиоТЭФ, митомицина C, доксорубицина или эпирубицина рекомендуются больным с высоко- и умереннодифференцированными опухолями и низкой стадией (Та, grade 1–2), у которых при первичном обращении выявляются множественные опухоли или имеется высокая частота рецидивирования в течение периода наблюдения. Проведение внутрипузырной химиотерапии принесет очевидную пользу таким пациентам, поскольку это лечение может уменьшить число рецидивов или по крайней мере увеличить сроки до появления рецидива.

Вызывает интерес использование немедленной адъювантной послеоперационной внутрипузырной химиотерапии [55]. Этот метод лечения основан на первом механизме возникновения рецидива, а именно имплантации, или «рассеивании», опухолевых клеток во время резекции. Дело в том, что после ТУР в мочевом пузыре появляются участки без эпителиальной выстилки, в результате чего подлежащие ткани контактируют с содержимым в просвете мочевого пузыря. Наличие таких участков и десквамация большого числа опухолевых клеток в ходе ТУР могут привести к имплантации опухолевых клеток в резекционную рану.

Одним из наиболее значительных исследований немедленной послеоперационной химиотерапии было проспективное рандомизированное исследование H. Zincke et al., которые сравнили немедленное адъювантное введение ТиоТЭФ (60 мг), доксорубицина (50 мг) и физиологического раствора. Рецидивы наблюдались только у 30% больных, леченных ТиоТЭФ, у 32%, получавших доксорубицин, и у 71% пациентов в контрольной группе [55]. Из этого следует, что снижение частоты рецидивов на 40% вызвано предотвращением имплантации опухолевых клеток. Однако это кажется весьма маловероятным. И совсем невероятно, что после одиночной дозы ТиоТЭФ можно излечить микроскопическую или остаточную опухоль. Однако сходные результаты получены и в других клинических исследованиях. Например, Европейская организация исследования и лечения рака (EORTC) провела исследование с участием 431 больного, в котором сравнивалось однократное введение эпирубицина (80 мг) с введением воды больным контрольной группы. Исследование продемонстрировало значительное преимущество немедленного введения эпирубицина в отношении снижения частоты рецидивов опухоли. В обзоре P. Schellhammer [55] поднимается вопрос об объединении немедленной внутрипузырной химиотерапии с индукционным курсом иммунотерапии БЦЖ через 1–2 недели после ТУР и последующим поддерживающим введением БЦЖ. Предполагается, что такая объединенная химиоиммунотерапия может значительно уменьшить частоту как рецидивов, так и прогрессирования опухоли.

Внутрипузырная иммунотерапия

Иммунотерапия при поверхностном раке мочевого пузыря получила широкое распространение после того, как в 1976 г. A. Morales et al. опубликовали данные об эффективном внутрипузырном применении вакцины БЦЖ [44]. В последующих исследованиях было показано, что внутрипузырная иммунотерапия БЦЖ способна снижать частоту рецидивов и предотвращать прогрессирование ПКРМП. Считается, что это наиболее эффективный метод внутрипузырного лечения поверхностного рака мочевого пузыря. БЦЖ-терапия значительно превосходит химиотерапию в отношении снижения частоты прогрессирования болезни. Контролируемые сравнительные исследования продемонстрировали превосходство БЦЖ перед введением тиоТЭФ, доксорубицина и митомицина С [35]. Иммунотерапия БЦЖ уменьшает частоту рецидивов в среднем на 40% по сравнению с 14% при использовании химиотерапии.

В контролируемом проспективном исследовании, охватившем 94 пациента, M. Melekos et al. продемонстрировали уменьшение частоты рецидивов с 59% в группе контроля до 32% в группе лечения БЦЖ [42]. S. Krege et al. обнаружили рецидивы у 56 (46%) из 122 пациентов, леченных только ТУР, по сравнению с 26 (25%) из 102 пациентов, получавших внутрипузырно БЦЖ один раз в неделю в течение 6 недель и затем один раз в месяц в течение 4 мес после ТУР [28].

H. Herr et al., оценивая результаты лечения 86 пациентов, выявили, что сроки до прогрессирования в мышечно-инвазивную опухоль при лечении БЦЖ значительно увеличивались [19]. В этом исследовании прогрессирование имело место в 35% случаев в группе контроля по сравнению с 28% в группе БЦЖ. Кроме того, при использовании БЦЖ смертность снизилась с 37 до 12% (P < 0,01). Цистэктомия потребовалась 42% пациентов в контрольной группе и только 26% пациентов, пролеченных БЦЖ. У больных в группе БЦЖ среднее время до цистэктомии увеличилось с 8 до 24 мес [18, 20].

Исследования с длительным сроком наблюдения продемонстрировали, что уменьшение частоты рецидивов опухоли в среднем составляет 40% (с 60 до 20%), а средняя частота прогрессирования под воздействием БЦЖ снижается с 28 до 14% [37]. Юго-Западная онкологическая группа (SWOG) установила, что для больных с поверхностными опухолями без сопутствующей СIS пятилетняя безрецидивная выживаемость после лечения доксорубицином составляет 17% по сравнению с 37% после БЦЖ-терапии (P=0,015) [32].

Двойное слепое контролируемое исследование, проведенное D. Lamm, показало, что использование 40 000 МЕ витамина A, 100 мг витамина B6, 2,0 г витамина C и 400 МЕ витамина E может дополнительно уменьшить количество рецидивов на 40% у пациентов, получающих БЦЖ [25].

U. Nseyo и D. Lamm обобщили результаты 6 клинических исследований, сравнивающих только ТУР и ТУР с последующей внутрипузырной иммунотерапией БЦЖ, и установили значительное преимущество БЦЖ-терапии в 5 из 6 исследований [47]. Одно исследование, которое не выявило превосходства БЦЖ, включало всего 77 пациентов, а в контрольной группе частота рецидивов была относительно низкой – 42%.

Иммунотерапия БЦЖ высокоэффективна при лечении CIS. В нескольких исследованиях с участием более 1500 пациентов частота полных регрессий СIS при лечении БЦЖ составила в среднем 70% [37]. Для сравнения: частота полных регрессий при проведении химиотерапии составляет в среднем 38–50% для тиоТЭФ, 48% – для доксорубицина и 53% – для митомицина С [37]. В среднем менее 20% пациентов, получивших химиотерапию, живут без рецидива в отдаленные сроки [37]. В исследовании SWOG пациенты с СIS имели вероятность полной регрессии, равную 34%, при лечении доксорубицином и 70% – при БЦЖ (P < 001) [32]. Безрецидивная выживаемость в течение 5 лет составила 18% для доксорубицина и 45% для БЦЖ. В настоящее время БЦЖ считается препаратом выбора для лечения СIS, поскольку может повышать выживаемость больных и позволяет в ряде случаев избежать цистэктомии.

H. Akaza et al. поделились своим опытом лечения БЦЖ 157 пациентов с поверхностным раком мочевого пузыря [2]. Частота полных регрессий достигла 84,4% и 66,4% для 32 пациентов с CIS и 125 пациентов с опухолями Та/T1 соответственно. Предполагается, что оптимизация режима введения вакцины БЦЖ может увеличить частоту полных регрессий до 87% и обеспечить длительный безрецидивный период у 83% больных [32]. Имеются также доказательства, что эффективность одного 6-недельного курса БЦЖ может быть существенно повышена при использовании поддерживающего введения БЦЖ (с 86% до 92%, P<0,04) [31]. Следует помнить, что CIS – высокоагрессивный мультифокальный рак. Неэффективность 6-недельного курса БЦЖ должна рассматриваться как сигнал, предупреждающий о том, что больному требуется немедленное обследование для исключения мышечной инвазии или CIS уретры и верхних мочевых путей [45].

БЦЖ используется для лечения остаточного нерезектабельного рака мочевого пузыря с эффективностью от 35 до 84% [11]. Однако терапия БЦЖ не должна рассматриваться как альтернатива хирургическому удалению резектабельной опухоли. Для лечения мышечно-инвазивного рака внутрипузырное введение БЦЖ в виде монотерапии не рекомендуется. В сообщении о 13 пациентах с ПКРМП в стадии T2 или более, лечившихся БЦЖ, только у одного больного не отмечено ни местного рецидива, ни метастазов, у 10 развилась диссеминированная болезнь, 7 больных умерли от метастазов [53].

Таким образом, показанием к внутрипузырной терапии БЦЖ является СIS или опухоли T1 и/или G3, которые были полностью или не полностью резецированы. Лечение БЦЖ рекомендуется тем пациентам, у которых внутрипузырная химиотерапия по поводу высокодифференцированных опухолей с низкой стадией была неэффективной [14]. В отличие от химиотерапевтических средств, БЦЖ нельзя вводить немедленно после резекции опухоли из-за вероятности тяжелой системной инфекции.

Оптимальная доза БЦЖ точно не установлена, однако в настоящее время имеются рекомендации относительно двух коммерчески доступных препаратов – TheraCys-Connaught и TICE-ORGANON [38]. Сегодня стало доступным внутрипузырное применение вакцины БЦЖ «Имурон» [1]. В настоящее время считается, что для эффективности внутрипузырной терапии БЦЖ требуется по крайней мере 10 млн живых организмов [12]. Лечение БЦЖ начинается обычно через 2 недели после ТУР. После инстилляции пациенты должны держать введенную жидкость приблизительно 2 ч. Для облегчения контакта препарата со всей поверхностью мочевого пузыря больному рекомендуется изменять положение тела через определенные промежутки времени. Чрезмерное использование любрикантов для смазки катетера при проведении инстилляции может привести к клинически значимому снижению числа введенных жизнеспособных микобактерий и ухудшению контакта БЦЖ со слизистой мочевого пузыря. Поэтому представляет интерес использование катетеров, не требующих смазки [7].

Поддерживающая терапия

Одним из важных путей повышения эффективности внутрипузырного лечения БЦЖ является поддерживающая терапия. J. Witjes et al. [58] опубликовали результаты своего исследования 104 пациентов с рецидивным поверхностным ПКРМП с плохим прогнозом, в котором больные получали 6-недельный курс внутрипузырных инстилляций БЦЖ с последующим контролем, включавшим цитологический анализ мочи, цистоскопию, биопсию мочевого пузыря каждые 3 мес. Из 65 пациентов с неэффективным начальным курсом лечения 57 назначен дополнительный 6-недельный курс терапии. Один 6-недельный курс БЦЖ был успешным у 36% больных, леченных профилактически, у 37% больных с CIS и у 41% пациентов, леченных по поводу остаточной опухоли. Эффективность для всей совокупности больных, получавших один 6-недельный курс БЦЖ, составила 37,5%. Второй 6-недельный курс БЦЖ был успешным у 65% больных, леченных профилактически, у 71% больных с CIS и у 40% пациентов, леченных по поводу остаточной опухоли. Эффективность БЦЖ для всех 57 пациентов, получивших второй курс, составила 59,6%. Из 6 пациентов, отказавшихся от второго 6-недельного курса БЦЖ, у 4 появились рецидивы, причем у 3 из них выявлена инвазия в мышечный слой мочевого пузыря.

W. Catalona et al. [10] сообщают, что у 44% из 100 пациентов с поверхностным ПКРМП наблюдалась полная регрессия после одного 6-недельного курса БЦЖ, в то время как общее количество полных регрессий возросло до 63% после проведения второго 6-недельного курса БЦЖ. Таким образом, одиночный индукционный 6-недельный курс БЦЖ в ряде случаев не обеспечивает оптимальную терапию поверхностного рака мочевого пузыря [27].

Хотя два 6-недельных курса БЦЖ лучше, чем один, схема лечения «6+6» не столь эффективна, как схема «6+3», предложенная D. Lamm в исследовании SWOG [31]. У пациентов, получавших 6-недельный индукционный курс БЦЖ с последующими тремя еженедельными инстилляциями БЦЖ через 3, 6 мес и далее каждые 6 мес в течение 3 лет, частота рецидивов была значительно меньше, а безрецидивный период продолжительнее, чем у больных, получавших только индукционный курс. После проведения только одного трехнедельного поддерживающего курса инстилляций БЦЖ у 87% пациентов с СIS отмечалась полная регрессия, 83% больных с СIS или быстро рецидивирующими опухолями Та/T1 ПКРМП были без рецидива.

В ходе терапии БЦЖ наблюдается ряд иммунологических изменений, таких как инфильтрация стенок мочевого пузыря мононуклеарными лейкоцитами (CD4+ и CD8+ лимфоциты, макрофаги, B-лимфоциты) и повышение концентрации в моче различных цитокинов (интерлейкин-1, -2, -6, -8, -10, фактор некроза опухолей и интерферон-γ) [6, 13, 51]. Изучение зависимости эффективности терапии БЦЖ от уровня цитокинов в моче показало высокую прогностическую значимость последнего. Так, J. Fleischmann et al. [16] выявили прогностическое значение уровня интерлейкина-2 и/или ингибитора интерлейкина-2 в моче; F. Saint et al. [54] продемонстрировали предсказательное значение уровня интерлейкина-2 в моче для рецидива опухоли.

Уровень цитокинов в моче достигает пика у большинства пациентов после шестой инстилляции БЦЖ, однако у больных с предшествующей индукционной терапией пик уровня цитокинов отмечается через 3 недели. Длительный курс еженедельных инстилляций БЦЖ может подавлять иммунную реакцию и значительно увеличивает токсичность лечения. В отличие от химиотерапии, при которой увеличение дозы ведет к усилению цитотоксичности, кривая «доза – эффект» для БЦЖ имеет колоколообразную форму. Передозировка БЦЖ может снизить противоопухолевый эффект и даже стимулировать рост опухоли [26].

При обсуждении наилучшего режима введения БЦЖ должна приниматься во внимание токсичность этого лечения. В исследовании SWOG токсические эффекты, требующие прекращения терапии, уменьшения дозы или назначения изониазида, наблюдались у 26% пациентов, получавших поддерживающую терапию, по сравнению с 9% больных, получавших только индукционный курс БЦЖ (Р < 0,0001) [31].

Таким образом, представляется рациональным выделить подгруппу больных, которым назначение поддерживающей БЦЖ-терапии особенно показано. У пациентов с хорошим прогнозом в отношении прогрессирования рака, получающих БЦЖ как терапию второй линии по причине неспособности внутрипузырной химиотерапии предупредить рецидив, высокий риск токсичности поддерживающей терапии не оправдывает ее использование. В этой подгруппе, вероятно, целесообразно применять или 6-недельный индукционный курс, или 6-недельную индукцию с последующими тремя еженедельными инстилляциями через 3 мес. Однако если у больного имеется СIS и/или опухоль T1G3, необходимо проводить поддерживающую терапию. Это особенно справедливо, если в течение индукционного курса не отмечалось признаков существенной токсичности. 

Побочные эффекты БЦЖ-терапии

Терапия БЦЖ может осложняться побочными эффектами. Большинство симптомов, сопровождающих введение БЦЖ, не представляет угрозы для здоровья пациента, однако встречаются и более серьезные осложнения, требующие незамедлительного лечения. Цистит – наиболее частый побочный эффект БЦЖ-терапии – наблюдается у 90% пациентов. Дизурия развивается вследствие воспалительного ответа на БЦЖ-терапию не ранее чем после 3–4 инстилляций. Чаще всего симптомы цистита проходят в течение 24 ч. Нестероидные противовоспалительные и/или антихолинергические препараты могут несколько уменьшить дизурию. Однако если острые ирритативные симптомы продолжаются свыше 72 ч, можно назначить изониазид. Лечение следует продолжить 1–2 недели или до купирования симптомов цистита [38]. Некоторые урологи рекомендуют назначать 300 мг изониазида за день до инстилляции БЦЖ и в течение 3 дней после нее [47]. БЦЖ не должна вводиться, пока все побочные эффекты от предыдущего введения не купированы. Это особенно важно при развитии гематурии, которая встречается у 20–35% больных.

Другие осложнения, не представляющие угрозу для жизни (20%), включают общую слабость, утомляемость и сонливость. Субфебрильная лихорадка (менее 38°С) может наблюдаться у 10–15% пациентов, но она обычно проходит в течение 24 ч. Важно отличать эти нетяжелые непродолжительные побочные эффекты от более серьезных симптомов общей инфекции.

Любой пациент с температурой тела более 39,5°С должен быть госпитализирован, и ему следует назначить лечение, как при БЦЖ-сепсисе. Если лечение не начато вовремя, сепсис может привести к смерти больного. Современные рекомендации для лечения БЦЖ-сепсиса – изониазид 300 мг, рифампицин 600 мг и преднизолон 40 мг в сутки. Лечение преднизолоном продолжается до купирования признаков сепсиса (с последующим снижением дозы в течение 1–2 недель), изониазидом и рифампицином –3–6 мес. Пациенты с БЦЖ-сепсисом в анамнезе не должны более получать БЦЖ.

Таким образом, внутрипузырная химиотерапия снижает кратковременную частоту рецидивов при поверхностном раке мочевого пузыря. Однако долговременного снижения частоты рецидивов не происходит, внутрипузырная химиотерапия не влияет на частоту прогрессирования в мышечно-инвазивные опухоли. Кроме того, адъювантная внутрипузырная химиотерапия не влияет на выживаемость. Внутрипузырная химиотерапия может быть рекомендована пациентам с множественными либо часто рецидивирующими высоко- и умереннодифференцированными опухолями Та.

В отличие от химиотерапии, иммунотерапия БЦЖ, кроме снижения частоты рецидивов, приводит к снижению частоты прогрессирования опухоли и увеличивает выживаемость пациентов с ПКРМП. Иммунотерапия БЦЖ показана пациентам с высоким риском рецидива и прогрессирования поверхностного рака мочевого пузыря (CIS, стадия Т1, низкодифференцированные опухоли), а также в случаях неэффективности внутрипузырной химиотерапии при высоко- и умереннодифференцированных опухолях Та.

Ограниченная эффективность внутрипузырной химиотерапии и высокая токсичность БЦЖ обусловливают необходимость поиска новых подходов к профилактике рецидивов и лечению поверхностного рака мочевого пузыря. Такие подходы включают использование новых химиотерапевтических агентов [4], а также новых иммунологических средств (интерферон-α [5], интерлейкин-2 [15], гемоцианин моллюсков типа замочных скважин [33]), электрофоретическое введение химиотерапевтических средств [10], применение фотодинамической терапии [46] и внутрипузырной термохимиотерапии [40]. Многие из них показали обнадеживающие результаты, однако перед внедрением нового вида лечения в клиническую практику необходимы дополнительные исследования.

1. Матвеев Б.П., Фигурин К.М., Карякин О.Б. Рак мочевого пузыря. – М.: Вердана, 2001. – 244 с.

2. Akaza H., Hinotsu S., Aso Y. // Cancer. – 1995. – V.75 (2). – P. 552–559.

3. Akaza H., Kurth K.H., Williams R., Hinotusu S. // Urol. Oncol. – 1998. – N 4. – P. 121–129.

4. Bahnson R., Brosman S., Dalkin B. et al. // J. Urol. – 1999. – V. 161(4). – P. 171 (Abstr. 660).

5. Belldegrun A.S., Franklin J.R., O’Donnell M.A. et al. // J. Urol. – 1998. – V. 159 (6). – P.1793–1801.

6. Bohle A., Gerdes J., Ulmer A.J. et al. // J. Urol. – 1990. – V.144. – P. 53–58.

7. Bohle A., Rusch-Gerdes S., Ulmer A.J. et al. // J. Urol. – 1996. – V. 155 (6). – P. 1892– 1896.

8. Bostwick D.G. // Cell. Biochem. – 1992. – V. 161 (Suppl.). – P. 31–38.

9. Brausi M., Campo B., Pizzocaro G. et al. // Urology. – 1998. – V. 51(3). – P. 506– 509.

10. Catalona W.J., Hudson M.A., Gillen D.P. et al. // J. Urol. – 1987. – V.137 (2). – P. 220–224.

11. Coplen D.E., Marcus M.D., Myers J.A. et al. // J. Urol. – 1990. – V.144 (3). – P. 652–657.

12. Corti Ortiz D., Rivera Garay P., Aviles Jasse J. et al. // Actas Urol. Esp. – 1993. – V.17 (4). – P. 1239–1242.

13. De Boer E.C., DeJong W.H., Steerenberg P.A. et al. // Cancer Immunol. Immunother. – 1992. – V. 34. – P. 306–312.

14. De Vere White R.W., Canoil P., Grossman H.B., Sarosdy M. Contemporary management of bladder carcinoma: Course at Amer. Urol. Assoc. Nat. Meet., Dallas Tx, 1999.

15. Den Otter W., Dobrowolski Z., Bugajski A. et. al. // J. Urol. – 1998. – V. 159. – P. 1183– 1186.

16. Fleischmann J.D., Toossi Z., Einer J.J. et al. // Cancer. – 1989. – N 64. – P. 1447– 1454.

17. Heney N.M., Ahmed S., Flanagan M. et al. // J. Urol. – 1983. – V.130. – P.1083.

18. Herr H.W., Laudone V.P., Badalament R.A. et al. // J. Clin. Oncol. – 1988. – V. 6 (9). – P.1450–1455.

19. Herr H.W., Pinsky C.M., Whitmore W.F. Jr. et al. // Urology. – 1985. – V. 25 (2). – P. 119–123.

20. Herr H.W. //Urol. Clin. NorthAmer. – 1991. – V. 18 (3). – P. 525–528.

21. Herr H.W. // Brit. J. Urol. – 1997. – V. 80 (5). – P. 762–765.

22. Holmang S., Hedelin H., Anderstrom C. et al. // J. Urol. – 1995. – V. 153 (6). – P. 1823–1827.

23. Huland H., KIoppel G., Feddersen I. et al. // J. Urol. – 1990. – V. 144 (1). – P. 68– 71.

24. Kamat A.M., DeHaven Л., Lamm D.L. // Urology. – 1999. – V. 54 (1). – P. 56–61.

25. Kamat A.M., Lamm D.L. // J. Urol. – 1999. – V.161(6). – P.1748–1760.

26. Kamat A.M., Lamm D. L. // Cont. Urol. – 2000. – V. 12. – P. 64–77.

27. Kavoussi L.R., Torrence R.J., Gillen D.P. et al. // J. Urol. – 1988. – V. 39 (5). – P. 935–940.

28. Krege S., Giani G., Meyer R. et al. // J. Urol. – 1996. – V.156 (3). – P. 962–966.

29. Kurth K.H., Debruyne F.J.M., Senge T. et al. // F.H. Schroeder, B. Richardo, eds. Superficial Bladder Tumors. – NY: Alan R. Liss, 1985. – P. 135–142.

30. Kurth K.H. F. Pagano, W.R. Fair (eds). Superficial Bladder Cancer. – Oxford, Isis Med. Media, 1997. – P. 42– 56.

31. Lamm D.L., Blumenstein B., Sarosdy M. et al. // J Urol. – 1997. – V. 157 (4). – P. 213. – Abstr. 831.

32. Lamm D.L., Blumenstein B.A., Crawford E.D. et al. // N. Engl. J. Med. – 1991. – V. 325 (17). – P. 1205–1209.

33. Lamm D.L., Morales A., Grossman H.B. et al. // J. Urol. – 1996. – V. 155 (5). – P. 662A. – Abstr. 1405.

34. Lamm D.L., Riggs D.R., Traynelis C.L., et al. // J. Urol. – 1995. – V. 153 (5). – P. 1444–1450.

35. Lamm D.L., Torti F.M. // Cancer J. Clin. – 1996. – V. 46 (2). – P. 93–112.

36. Lamm D.L. // A.R. Alderson, R.T.D. Oliver, I.W. Hanhm et al. (eds.) – Urological Oncology. – Chichester; NY: Wiley, 1991.

37. Lamm D.L. // Urol. Clin. North Amer. – 1992. – V. 19 (3). – P. 573–580.

38. Lamm D.L. // Midiguide to Urology. – 1999. – N 12. – P. 1–8.

39. Lamm D.L. // Urol. Clin. North Amer. – 1992. – N 19. – V. 573–580.

40. Mauroy B., Bonnal J.L., Prevost B. et al. // Prog. Urol. – 1999. – V. 9 (1). – P. 69–80.

41. Medical Research Council. The effect of intravesical thiotepa on the recurrence rate of newly diagnosed superficial bladder cancer // Brit. J. Urol. – 1985. – V. 57 (6). – P. 680–685.

42. Melekos M.D., Chionis H., Pantazakos A. et al. // J. Urol. – 1993. – V. 149 (4). – P. 744–748.

43. Messing E.M., Catalona W. // P.C. Walsh, A.B. Retik, E.D. Vaughan, A.J. Wein (eds.). Campbell’s Urology. – Philadelphia: WB Saunders, 1998. – P. 2327–2426.

44. Morales A., Eidinger D., Bruce A. // J. Urol. – 1976. – V. 116. – P.180.

45. Mungan N.A., Witjes J.A. // Brit. J. Urol. – 1998. – V. 82 (2). – P. 213–223.

46. Nseyo U.O., DeHaven J., Dougherty T.J. et al. // J. Clin. Laser Med. Surg. – 1998. – V. 16 (1). – P. 61– 68.

47. Nseyo U.O., Lamm D.L. // Sem. Urol. Oncol. – 1997. – V. 13. – P. 342– 349.

48. Okamura K., Kinukawa T., Tsumura Y. et al. // Eur. Urol. – 1998. – V. 33 (3). – P. 285–288.

49. Pawinski A., Sylvester R., Kurth K.H. et al. // J. Urol. – 1996. – V. 156 (6). – P. 1934– 1940.

50. Rajala P., Liukkonen T., Raitanen M. et al. // J. Urol. – 1999. – V. 161 (4). – P. 1133–1135.

51. Ratliff T.L., Haaff E.O., Catalona W.I. // Clin. Immunol. Immunopathol. – 1986. – V.40. – P. 375–379.

52. Ro J.Y., Staerkel G.A., Ayala A.G. // Urol. Clin. North Amer. – 1992. – V. 19 (3). – P. 435–453.

53. Rosenbaum R.S., Park M.C., Fleischmann J. // Urology. – 1996. – V. 47 (2). – P. 208–211.

54. Saint F., Patard J.J., Hoznek A. et al. // J. Urol. – 1997. – V. 157. – P. 386 (Abstr. 1511).

55. Schellhammer P.F. // Urol. Oncol. – 1998. – V. 4. – P. 73– 79.

56. Solsona E., Iborra I., Ricos J.V. et al. // J. Urol. – 1999. – V. 161 (4). – P. 1120– 1123.

57. Vicente J., Laguna M.P., Duarte D. et al. // Brit. J. Urol. – 1991. – V. 68 (4). – P. 380– 382.

58. Witjes J.A., Fransen M.P.H., van der Meijden А.Р.М. et al. // Urol. Intern. – 1993. – V. 51 (2). P. 67–72.

59. Zincke H., Utz D.C., Taylor W.F. et al. // J. Urol. – 1983. – V. 129 (3). – P. 505–509.